Это не орлы – это чайки

— Ты эти разговоры брось, чтобы я больше не слышал. Чтобы все дома были, ясно? — повернувшись. — Ясно, спрашиваю? — рота закричала: «Так точно». — Да тихо вы, мать вашу. Все мы здесь воюем, чтобы уйти домой. Да, орёл ты наш? Фамилия у тебя ещё такая, Стародубцев. Целый род должен быть. Целый очаг. Как ты себе свой дом представляешь?

— Приеду в родной посёлок, первым делом брата обниму. Влюблюсь в женщину, мы будем с ней жить в городе. У нас будет сорванец. У дома будет площадка во дворе. Он будет играться перед сном на ней. А я буду сидеть на скамейке и смотреть на девятиэтажки. И стрелять мне будет в них не надо. Но буду помнить, как стрелял, и вас всех тоже буду помнить. А потом буду смолить сигареты со своими друзьями на кухне. Может кто-то из вас ко мне приедет. А ночью буду трахаться со своей женой тихонько, чтобы спиногрыз не услышал. — все засмеялись, всем понравилась такая перспектива.

— Аминь, Дима. Губа у тебя не дура. Вот пацаны, учитесь, как жить надо. Кто не запомнил, подходи к Стародубцеву и спрашивай. — все хохотали, и Митя тоже смеялся со слезами на глазах. — Вы здесь уже все взрослые, да и кто я, чтобы врать вам всем. Вы мужики. Вот, что скажу, никто и нихуя вообще не знает зачем эта война. Ради чего мы здесь. Я вам скажу, мы здесь, чтобы убивать. Вы вообще все ни при чём. И эта война вас сформирует в новую нацию. Именно вас. Тех, кто не должен сейчас сидеть здесь. И дай бог, чтобы у вас было всё хорошо. Я вам от всей души это желаю. Запомните, убить можно любого, ума много не надо. Даже Бога можно убить.

— Как это Бога можно убить, товарищ капитан? — кто-то спросил.

— Кто это ко мне обращается.

— Виноват, товарищ капитан, рядовой Гусак. — все снова засмеялись.

— А, Гусак! Ещё один орёл. Как убить Бога? А ты убей человека, и Бога в себе убьешь. И будет потом тьма.

— Тьма, не так уж и плохо. — подумав, сказал Митя.

— Выживете. Сохраните свой дух. — сказал Георгий.

Тут разговор перервала рация. Она сообщила, что подъезжает бронетранспортёр, чтобы заслонить от пуль, но вытаскивать придётся им самим. Каразин взял с собой ребят, в их число вошли Гусак и Митя. Бтр подъехал к их дому, и они колонной пошли за ним. Солдаты из здания во всю полили по окнам. Но враг стрелял в ответ. Искры ударялись об броню машины и рикошетили вверх. Гусак и Митя вытаскивали раненных. Интенсивно шла стрельба. Внезапно один офицер закричал, как будто его ужалила пчела. Никто даже не придал этому значения, но он упал на землю и проговорил:

— Он меня убил. — он сказал это таким спокойным голосом, будто это была игра в снежки, и он проиграл. Он ещё раз сказал. — Всё ребят, не тяните, он убил меня. Всё, убил. — его друг подбежал и спросил, куда в него попали, а тот хлопнул ему по руке и опять. — Всё, всё, он убил меня.

Умирающий это говорил невероятно спокойным голосом. Будто это был пустяк. Ребята остановились и смотрели, как он умирал, и кровь стыла в жилах. А Каразин орал на них матом из-за того, что они застыли. Но они опешили от этой смерти. Он говорил своему другу. «Он убил меня. Всё, убил». А ребята вместо этого слышали: «Всё, иди, спасайся, а меня это уже не касается. Подожди, я ведь сейчас умру, дай хоть полежу, не дёргай меня». Вот, что слышали ребята. И это их впечатлило. Чужая гибель навечно вклинилась в память. Нет. Этого не забыть.

Митя смотрел, как он умирал. Он будто таял. Всё тело медленно переставало работать, а сам он засыпал. И мысли какие-то странные были в голове. «Выстрелы так странно звучат. Будто звук того, как ломается ветка, но очень-очень громко».

Ночью Гусак и Митя сидели на матрасах. У них был перерыв, и можно было вздремнуть, но они не спали. Стоял запах чая в сыром подвале.

— Что сказать, умер по-мужски. Понимал, что это всё. — сказал Гусак. — Не каждый сохраняет мужество перед смертью. Это огромное счастье так себя вести.

— Я тут подумал, если будем умирать, хочу так же себя повести. Хотя бы попробую.

— Не говори так. Все будем дома. И будем собираться после войны. Прямо, как ты описал. Чтобы с нами не случилось.

***

Неделю Алексей вместе с Артемом находились на полигоне и проверяли безопасность проведения стрельб. Когда приезжала очередная рота, Алексей выпрашивал у командира два автомата и патроны. Клали на снег деревянный настил, ложились и стреляли. Голованов поначалу боялся выстрелов, а потом вошёл во вкус. Алексей его научил всем тонкостям и приемам.

Было лучше, чем в полку. Надо сказать, что Артём очень уважал своего учителя. Алексей относился к нему как к равному себе. Не заставлял его обращаться к себе на «вы», называть товарищем лейтенантом, они общались, как обычные приятели.

Полигон в зимнее время был крайне живописен и спокоен. Его окружал сосновый лес. Пики казались ещё более красными, будто были раскалены морозом. Лесной заслон не давал бушевать ветрам. Если шёл снег, то он медленно падал пухлыми хлопьями. Нежное белое море холмисто лежало на земле и блестело на солнце. В этом месте было очень тепло.