Это не орлы – это чайки

Рота Каразина, которая находилась в доме напротив, была единственной их огневой поддержкой. ОМОН не мог двинуться. Он застрял посреди улицы. Добежать нельзя. Слишком далеко. Из тех, кто выжил, были многие с ранениями. Они ютились за обугленной машиной, и не могли двигаться. В таком положении они лежали целый час. Ребята стреляли по боевикам и не давали им высовываться из окон. Каразин по рации запрашивал ещё один бронетранспортёр, потому что своими силами он подобраться к ним не мог. Ему сказали ждать, но уже прошло много времени. Темнело. Очень скоро солдаты Георгия ничего не увидят. А внизу личный состав всё редел.

Делать нечего. Разрозненно тараторили выстрелы друг в друга. Стрельба уже была больше для запугивания, чем для того, чтобы поразить цель. Солдаты на корточках стояли у окон целый день, стреляя через кирпичные отверстия. Всё больше сгущались сумерки. Ничего не видно. Видны искры от пуль в темноте.

Солдаты старались сменять друг друга, чтобы запихнуть в рот булку и запить быстро чаем, а потом вернуться на своё рабочее место.

Митю никто так и не подменил. Он уже неизвестно какой час сидел на корточках и стрелял в дом напротив. Каразин подошёл к нему со стулом. Сел рядом, протянул булку, а чашку с чаем положил на пол. Теперь к бою добавился этот запах, который варился в кастрюле на всю роту. Его Митя всю свою жизнь не мог забыть. Аромат чего-то противно-приторного, который перебивал горечь, и ощущение ошпаренного языка. Всё время кожица не нёбе сходила и свисала. Митя наощупь щекотал все болячки в своей полости рта.

Митя сделал вид, что не заметил, как Каразин сел. Он избегал с ним разговора после случая с Кишкой. До конца не мог поверить, что он ни о чем не догадывался. Митя уже не стрелял так интенсивно. Лишь только отвечал на выстрелы, если никто другой его не опередит. Все были в состоянии ожидания. Каразин по рации напоминал ситуацию, но ему каждый раз велели ждать.

— Ну что, орёл, как дела? — обратился он к Мите.

Орлами он называл лучших своих солдат.

— Всё хорошо.

— Как глаз, уже лучше?

— Да, нормально.

— Ну хорошо. — он подул на чай и отпил. — А ты молодец. Спас себе жизнь. Видать, действовал спокойно. Кишку я знаю, он мухи испугается, там только понты были.

— Ну не сказать. — не знал, что говорить Митя, делал вид, что не согласен с трусостью Кишки.

«Зачем он заговорил со мной об этом? Он что, что-то вынюхивает? Отвали. Иди к другому».

— Да я точно знаю. Я же наблюдаю за вами. Сразу вижу, кто и как себя ведёт в бою. Поэтому можно многое определить, Дим. Вот ты дерёшься храбро. Видать, не струсил и спас себе жизнь, да? Всё, небось, делал спокойно, как я тебя и учил.

— Да, товарищ капитан. — сказал он и выстрелил в окно.

— Не хочешь об этом говорить? — поджал губы Георгий. Однако я всё равно должен тебя спросить. Так, для формальности. Ты был единственный, кто видел, как умер Кишка. — он вопросительно продолжал смотреть на Митю.

Митя перестал целиться и посмотрел на него.

— Я толком и сам ничего не видел, меня тогда ослепило. Слышал только, как он насиловал ту женщину. Другая, по-моему, его хотела отпихнуть, но он как-то неудачно выстрелил в неё. Не попал. Он же одной рукой держал автомат. На выстрел тогда выбежал тот дедок и стал палить вокруг. Сначала выстрелил ему в спину, а потом очередью стал поворачивать не меня. Пули прошли мимо, но я успел его убить.

— Молодец! — одобрительно сказал Георгий. От Мити отлегло, он проговорил свою речь, которую репетировал уже несколько дней. — Кишка был придурком, такие рано или поздно умирают, а вот тебя терять не хочется.

— Ну Кишка был ефрейтором. — всё защищал его Митя для виду.

— И что? Ты знаешь, почему он им был, да потому что у него просто связи есть в армии. Ему уже младшего готовили, а по окончанию срочки дали бы сержанта. Он хотел быть военным, но нахрен такой нужен, если честно. Ефрейтор, и что? А ты рядовой, но в сто раз лучше. Тебе что, звание нужно? Я могу дать.

— Нет, товарищ капитан.

— Правильно! Зачем оно тебе? Такие, как ты, знают, что самое главное звание — это звание мужчины. Его-то гораздо сложнее заслужить, да? Такое не получить по связям. — говорил он и хитро улыбался. — Тебя хорошо воспитали твои родители, Дима. Кто они у тебя?

— У меня нет родителей, товарищ капитан.

— Нет? Но они есть у каждого.

— Мои погибли много лет назад. Я был совсем ребёнком, не помню. Меня усыновила родная тетя и воспитала.

— Так ты с тетей живешь?

— С ней, с бабушкой и со своим двоюродным братом.

— Сын тети?

— Да… но незадолго до призыва я ушёл из дома.

— Извини, что расспрашиваю, мне просто интересно, а почему ты ушёл?

— Моя бабка хотела оставить квартиру мне, но кое-кому это не понравилось.

— Ясно. А как же твой брат?

— У него появилась невеста, кто знает, они, наверное, уже женаты.

— А у тебя есть девушка?

— Нет.

— Ну ничего, вернёшься из армии и появится, я в этом уверен. Вот только куда ты вернёшься? Но ничего, придумаем. Мы своих не бросаем, запомни это. Я тебя, Стародубцев, найду.

— Вернуться бы ещё.

Георгий пригрозил пальцем.