Это не сон

Она вернулась не только с водкой, но и с подносом устриц.

– Как я вижу, Марк достал барбекюшницу, а это значит, что он собирается кормить тебя чем-то подгоревшим. Так что нам надо к этому подготовиться.

Впервые с субботы я услышала собственный смех – и, замолкнув, замерла.

– Не пытайся бороться с этим, Софи. Это все отсроченный шок[42]. Хорошо бы тебе поплакать… Но только не над устрицами, прошу тебя. – Хелен протянула мне салфетку. – Можешь разбавить спиртное.

К своему удивлению, плакала я довольно долго, но Хелен и не пыталась меня успокоить. А когда слезы прекратились, она осторожно подтолкнула меня к тому, чтобы я всё ей рассказала. Поделилась с ней.

«Не держи это в себе, Софи».

И это совсем не было похоже на просьбы женщины-полицейского. Ощущение совершенно другое. Поэтому я рассказала ей о крови и о том, как была шокирована видом мозгов Джил. И как чувствовала себя виноватой за то, что обратила внимание на оранжевые кофейные чашечки. И что я всё еще нахожусь в странном состоянии, словно вспоминаю прочитанное или увиденное в кино, а не то, что реально произошло в моей жизни.

В свою очередь, Хелен не просила меня остановиться или выкинуть всё из головы, а вела себя так, словно понимала, что мне надо досмотреть этот фильм до конца, чтобы воспринять всё произошедшее. Она еще раз проговорила со мной всю ситуацию и сказала, что мне придется повторять это много раз – для того чтобы привыкнуть. Снова и снова.

А еще она поведала – вполне обычным голосом, – что первые два года после сердечного приступа, случившегося с ее мужем, вновь и вновь переживала момент, когда обнаружила его, и это продолжалось до тех пор, пока она не выучила всю сцену до мельчайших подробностей. Как будто ей было необходимо быть уверенной в каждом приступе боли и в каждой секунде произошедшего, чтобы можно было принять это и научиться с этим жить.

– Люди советуют всё забыть и больше не думать об этом. И твой собственный инстинкт говорит тебе о том же. Но это не работает, – заявила Хелен. – Главное – научиться жить с мыслями об этом. Признать, насколько всё это было ужасно. Я понятно объясняю?

Я, кивая, плакала, и ела устриц, и пила водку, и благодарила звезды за то, что она есть в моей жизни, так что, когда возвратились Марк с Беном, они оба сказали мне, что я выгляжу значительно лучше.

– Ты опять улыбаешься, мамочка.

Марк выглядел успокоившимся. А я держала Хелен за руку, пока две собаки гонялись за фрисби, которое бросал им Бен.

* * *

В следующие два дня Хелен, как это было заведено, не докучала нам. Мы только обменивались несколькими словами утром и вечером. Я проводила время с мальчиками. Мы гуляли. Играли в карты. В «Монополию». А когда Марк и Бен отправились рыбачить на целый день, я с утра пораньше оказалась у нее на пороге. Наступило наше время.

– Ах, это ты… Хочешь сэндвич с крабом? Я с нетерпением ждала тебя, – Хелен встретила меня широкой улыбкой.

Мы отправились на ее «Вольво» в Коуврэк[43], припарковались на официальной парковке на вершине холма и медленно спустились к побережью, в наше любимое кафе. Здесь я должна выдать еще один секрет: если судить по внешнему виду, то это – убитое заведение с пластмассовыми столами и стульями и осами, устроившими хоровод над громадным мусорным баком, ожидающим, когда его заберет муниципальная служба. Но для тех, кто знает, – это благословенное место, где вам предложат лучший кофе в окру́ге и сэндвичи, полные самого сладкого и свежего крабового мяса, которое напрямую поставляется местными рыбаками.

Постояв немного в очереди, мы забрали наш заказ, расположились на скалах напротив и стали наблюдать за детьми, играющими на берегу.

– Ну и как ты себя ощущаешь? Только честно.

– Спасибо, Хелен, значительно лучше. Марк оказался прав. Это то, что мне было необходимо. Мне хотелось бы лишь одного – чтобы Бену не надо было идти в школу на следующей неделе. Честно говоря, мне не хочется возвращаться домой.

– Ты же знаешь, что всегда можешь пожить со мной. Добро пожаловать в любое время! Я тебе это уже говорила.

Я взяла ее под руку.

– Ты очень добра, но я должна думать о Бене. И потом, мне кажется, что мы и так уже слишком долго надоедаем тебе.

– Не говори глупостей. Те, кто жил здесь до вас, были настоящими придурками. Всю прошлую неделю здесь торчала пара, жаловавшаяся на крики чаек. Ты можешь себе представить? На чаек на побережье моря! А еще им не нравился запах масляной печки. И душ, расположенный на первом этаже. Нормальная барбекюшница без электрического выключателя их тоже не устраивала. Это был абсолютный чертовский кошмар. Если б это был мой дом, я бы их немедленно вышвырнула на улицу.

Улыбнувшись, я убрала волосы за уши и приступила к своему сэндвичу. Кусок краба упал мне на джинсы, и я отправила его прямо в рот.

– Вообще-то я хотела обсудить с тобой кое-что…

– Слушаю.

– Я всё о том же. Знаю, что ты можешь посчитать меня эгоисткой…

Повисла пауза, потому что Хелен сначала прожевала кусок сэндвича, а потом сделала глоток кофе.

– Я же сказала, что внимательно слушаю тебя, Софи.