Это не сон

Я направилась в подсобную комнату, быстро загрузила машину и, сняв с крючка на тыльной стороне двери хозяйственную сумку, посмотрела на часы. Десять минут до закрытия магазина. Значит, идем только за молоком и хлебом. Да, и за шоколадкой для Бена, который так хорошо вел себя в машине.

* * *

В очереди впереди меня миссис Ричардс держала под руку свою соседку. Я никак не могла вспомнить ее имя.

– Знаешь, из того, что я о ней слышала, эта Эмма холодна, как айсберг. А полиция опять что-то вынюхивает. Проверяет ее наследство… – Женщина даже не пыталась говорить потише.

– Кто тебе сказал? – Ее соседке, по крайней мере, хватило такта произнести это шепотом.

– Парень в гараже знает кое-кого в офисе коронера[47]. Думаю, что они выкопают мамашу. Во Франции.

Я была потрясена.

– А они могут это сделать?

– А как же? Говорят, что наследство было очень большим. Именно поэтому она и смогла позволить себе купить «Приорат». А ты знаешь, что эта Эмма была последней, кто видел Джил? – Тут она неожиданно получила толчок в спину от Алисы Смолл, которая стояла рядом с ней. Обе женщины обернулись и покраснели.

– Ах, это вы, Софи… Вернулись?

– Да.

– И как вы держитесь, милочка? Всё это ужасно, просто ужасно…

– Спасибо, со мной всё в порядке. А есть какие-то новости из больницы? О Джил?

– Боюсь, что всё без изменений.

Женщины отворачиваются от меня. Неожиданно в помещении всё стихает, и слышно только позвякивание электронной кассы, которое лишь подчеркивает неловкость ситуации. Мне пришлось ждать, наверное, целую вечность, прежде чем меня обслужили.

Вернувшись домой, я продолжила распаковываться, но думать могла только о магазине. Обычно я не обращала внимания на злословие тэдберийских кумушек, но что же, черт возьми, происходит?

И я написала Эмме:

«Вернулись. Чувствую себя лучше. У тебя всё хорошо? С. х[48]».

– Ты купила мне шоколадку, мамочка?

«Черт!»

– Я как раз собираюсь ехать за ней.

– Но папа сказал, что ты купишь ее в магазине.

– Я забыла – ничего? Мне действительно жаль. Я уже еду. Прямо сейчас.

Эта поездка заняла у меня двадцать минут – магазин был уже закрыт, а какой-то трактор заблокировал дорогу В, которая вела к ближайшему круглосуточному заведению. А потом, по дороге домой, с двумя шоколадками «Кэдбери» на переднем сиденье, я припарковала машину на небольшом пятачке перед «Приоратом». Потому что опять не получила никакого ответа от Эммы. Не выключая мотора, позвонила в дверь. Ответа не последовало, и я заглянула за дом, где, к своему изумлению, увидела большое панорамное окно в гостиной, соединенной с кухней, грубо заделанное древесно-волокнистыми плитами. Внутри царили мрак и тишина. Я еще раз позвонила Эмме на мобильный, но он переключился на голосовую почту.

Вернувшись в машину, я направилась на городскую площадь, где бросилась к дому Хизер, с облегчением увидев свет у нее на кухне.

Она вовсе не выглядела удивленной, когда открыла мне дверь.

– Рада тебя видеть. Давай заходи. Ты уже говорила с Эммой?

– Нет. Я никак не могу до нее добраться. Почему? Что здесь происходит, Хизер? Я только что видела ее окно. И слышала совершенно идиотские сплетни в магазине.

– Кто-то разбил ей окно кирпичом, завернув его в довольно неприятную записку.

– Ты шутишь?

– Если бы… Это случилось вчера.

– Но почему? Ради бога… Я не понимаю.

– Ну, знаешь… Похоже на то, что, пока тебя не было, мир слегка тронулся умом. Выпьешь чего-нибудь?

– Нет. Послушай, у меня правда нет времени. И где же она?

– Думаю, у Натана. Пока не вставят стекло.

Я почувствовала, как у меня в животе всё опустилось – это было чувство вины за мои бесконечные размышления в Корнуолле, пока бедняжка Эмма боролась со всем этим здесь.

– А полицию вызывали? – Я начала расхаживать по комнате, пока Хизер с серым лицом сидела у кухонного стола.

– Она не захотела впутывать в это полицию.

– Но ведь это же глупо. Нельзя никак не реагировать, когда кто-то разбил тебе кирпичом окно. И ты сказала, там была какая-то записка? В которую был завернут кирпич?

– Да. Ей предложили убраться из деревни.

– Убраться? Но почему, ради всего святого, кто-то повел себя так по-хамски?

– Хамства здесь сейчас хватает, Софи. Всё это принимает дурной оборот.

– Но я ничего не понимаю… Что же такого сделала Эмма? Объясни мне.

– Полицейские говорят, что Эмма была последней, кто видел Джил, перед тем как все это произошло. – Хизер глубоко вздохнула. – Случилось это в палатке гадалки на ярмарке. Люди сложили два и два и получили пять – все решили, что у нее была интрижка с Энтони.

– Но это же просто смешно. Она только что переехала.

– Ну, да… Но люди в таких случаях забывают о логике.

– Боже!

– А потом появился еще один слушок…

Я села, потому что от всего этого у меня слегка закружилась голова.

– Право, мне очень неприятно повторять его. Но лучше ты услышишь это от меня…

– Говори.

– Сейчас полиция изучает, как умерла мать Эммы. Когда та была во Франции. И вопросы, связанные с ее наследством. Очевидно, полиция занялась банковскими счетами.

По-видимому, меня выдало выражение моего лица.