Это не сон

Мелани откинулась на подушку, всё еще рассматривая свою левую руку, ощущая, какая она горячая и скованная. Затем быстро взглянула на будильник на тумбочке – цифры показывали 6:30 – и какое-то время не могла вспомнить, какой сегодня день.

– Кофе – это здорово.

Понедельник.

«Черт!»

Она обещала боссу доложить последние новости по делу в Тэдбери. Эксперты теперь были уверены, что на нее начали давить, чтобы она прекратила дальнейшее разбирательство и подала рапорт об освобождении ресурсов для других расследований. Если Джил Хартли придет в себя, у них имеется достаточно материалов, чтобы предъявить ей обвинение, – а будет это обвинение в предумышленном убийстве или убийстве по неосторожности, Мелани интересовало мало.

Но рутинные проверки финансовых документов несколько запутали ее, особенно в том, что касалось Эммы Картер. Правда, в офисе высмеяли заявку Мелани на дальнейшее изучение биографии Эммы, особенно периода ее пребывания во Франции. Где-то произошла утечка – возможно, ее организовал тот, кто хотел подсидеть Мелани, – которая добралась до Тэдбери и вызвала там серьезное брожение умов. Каким-то образом всё это бумерангом вернулось к ее боссу, который не стал подбирать слова:

– Вы что себе думаете, у нас есть деньги, чтобы оплачивать каникулы во Франции, когда расследуется дело о семейной разборке? Я приму вас в понедельник, Мелани. Эксперты высказались достаточно ясно, так что я хочу, чтобы вы закруглились. Это понятно? И чтобы больше я не слышал о ваших диких предположениях. Разговоры о зарубежных командировках тоже прекратите. Жду вас в понедельник. Это крайний срок.

На первом этаже на обеденном столе была разложена последняя циновка, рядом с которой лежал розовый футляр из хлопка, который Синтия сделала, чтобы при транспортировке сохранить все циновки в первозданной чистоте. Могло создаться впечатление, что циновка и футляр просто небрежно брошены на стол, но Мелани поняла, что они аккуратно выложены для того, чтобы она могла высказать свое мнение. Детектив улыбнулась. Ей не придется кривить душой.

Последнее творение Синтии оказалось для Мелани полной неожиданностью – это было изображение трепещущей тропической листвы разных оттенков зеленого цвета, а в самом центре был помещен попугай, раскрашенный в роскошные бирюзовый, желтый и лазурный цвета. Наверное, художнице понадобились часы на окрашивание хлопка, чтобы достичь такой чистоты красок.

– А мы не можем оставить ее себе, Синт? Она просто великолепна.

– Ты так думаешь?

– Я в этом уверена. Пока что это твое лучшее произведение. Я в него просто влюбилась.

Синтия вышла из кухни. Ее широкая улыбка контрастировала с глубокими темными кругами под глазами.

– А вот выглядишь ты просто ужасно.

Высунув кончик языка от усердия, Синтия передала Мелани кружку с кофе.

– Она ничуть не похожа на все остальные.

Мелани гладила сплетенные полосы хлопка.

– Точно. Я никак не могла придумать рисунок. И вот, когда время уже подходило к часу, на меня неожиданно снизошло озарение. Я устала, как гребаный…

– Попугай.

– Вот именно. Как раз закончила, когда ты стала стонать во сне. Так что же это было? Ночной кошмар?

– Да нет, скорее просто неудобная поза. Проснулась от того, что совсем не чувствовала руку. И это меня испугало.

– Почему?

Мелани сделала глоток кофе.

– Мел, пойми, что это не передается по наследству. Я о болезни твоей матери. Мы об этом много раз говорили.

– Я знаю. – Мелани не отрываясь смотрела на обжигающую жидкость, изредка дуя на нее, и думала о новых возможностях комплексных исследований. Болезнь ее матери все еще оставалась научной загадкой, так что с технической точки зрения риск для Мелани был минимален.

«Но это с технической точки зрения…»

– А, кстати, как она себя чувствует, твоя мама?

– Наверное, хорошо. Я говорила с ней на прошлой неделе. Тратит деньги папы на какой-то новый метод лечения за границей. По-моему, в Португалии.

– И насколько свободно она может сейчас передвигаться? – Синтия ободряюще улыбнулась.

– Вот что я тебе скажу… Я отдам тебе одну из своих комнат.

– Не поняла?

– За циновку. Но чтобы она была точно такой же.

– Не говори глупостей.

– А я и не говорю. Она мне жутко нравится. Работа просто великолепная.

Отец в телефонном разговоре все уши прожужжал Мелани о каком-то новом кресле на колесиках. Очень компактном и легком. А это значило, что передвигается мама с трудом.

– Тебе она действительно понравилась? Эта циновка? – Лицо Синтии смягчилось.

– Да. Только я надеюсь на цены для своих. А не на те заоблачные, которые ты выставляешь гостинице.

– У тебя никогда не будет рассеянного склероза[49], Мелани.

Пауза.

– Я это знаю.

Они продолжили спокойно пить кофе.

– Ну, хорошо, тогда расскажи мне, что происходит с твоим первым расследованием. Ну, того убийства.