Это не сон

Мелани, случалось, тоже иногда испытывала ярость. Например, после того, как стал известен диагноз ее матери, она стала швырять фарфор в стену. Делала это методично, тарелку за тарелкой, а перед глазами у нее стояла сцена, в которой ее мама и папа танцевали по комнате, демонстрируя ей, еще ребенку, свои новые наряды, – ощущала шелест ее платья лимонного цвета, обвивавшегося вокруг ног, пока они кружились в вальсе и весело смеялись.

Да, тогда она тоже визжала. Орала. В бешенстве твердила, что это несправедливо.

Но применить насилие по отношению к живому? Кому-то, кого ты любишь? Как можно разозлиться до такой степени, чтобы внезапно перейти все границы?

– Что же все-таки тогда произошло? – Мелани наклонилась к кровати и прошептала свой вопрос, вспомнив, что говорила ей миссис Бэйнз. Что, может быть, Джил их слышит.

Появилась сестра, увидевшая их с центрального поста. На лице у нее было написано беспокойство, но Мелани было все равно, и она шепотом повторила вопрос:

– Что же там произошло в действительности, Джил? Тебе придется прийти в себя и всё мне рассказать.

Глава 17

В недалеком прошлом

В первый день на работе Марк, вернувшийся из поездки в Корнуолл, никак не мог сосредоточиться. Глянул в окно, а потом на две чашки с уже остывшим кофе, стоявшие у него на столе. Ему была необходима доза кофеина, но он не хотел просить у Полли третью чашку, хорошо понимая, что ее ждет участь первых двух. Марк был завален работой и пытался войти в курс того, что произошло, пока он был в отпуске. Именно по этой причине он никогда не брал отпуск летом.

На экране его компьютера светилось 728 непрочитанных писем, и Марк знал, что, как только появится чашка со свежим кофе, ему придется развернуться в кресле на 180º, чтобы обаять позвонившего клиента, а потом его мысли вернутся к той неразберихе, в которую превратилась их жизнь в Девоне. И еще одна чашка кофе остынет, так и не тронутая.

Ну почему, почему он позволил Софи убедить себя? Марк так жалел о сказанном тогда – что попытается перевести бизнес из Лондона. Когда они покупали дом в Тэдбери, он согласился в течение трех лет перевести свою компанию. И в то время искренне в это верил, но потерпел неудачу, а поскольку Софи была в ужасном состоянии после рождения Бена, у него не хватило мужества сказать ей об этом. Поэтому он пудрил ей мозги о том, сколько у него появилось новых клиентов, ориентированных на Лондон, а теперь перевод компании просто невозможен. Да пошло оно все к черту. Марк взглянул на часы на стене и решил сделать перерыв. Он встал, схватил пиджак со спинки свободного стула и направился к двери. Проходя мимо стола Полли, попытался просунуть руку в запутавшийся рукав.

– Возьми на себя звонки, ладно? – Почувствовал боль в плече. Гребаный пиджак… – Послушай, меня не будет максимум полчаса. Сообщи только в том случае, если объявится важный клиент или юрист. А если позвонит Малкольм, пусть перезвонит на мобильный. Мне необходимо с ним поговорить.

– А когда вернешься назад, – Полли улыбнулась, – пожалуйста, ну, пожалуйста, посмотри на фотографии, которые я вставила в рамки, чтобы повесить в коридоре.

– Я что, похож на человека, у которого есть время на обсуждение декора?

Полли показала ему язык, и Марк сделал то же самое, понимая, что сегодня ведет себя как настоящая задница, и пытаясь сохранить расположение сотрудников.

В «Старбакс» он сделал глоток макиато и наконец прикрыл глаза. Боже, прошу тебя, дай мне всего десять минут, чтобы подумать…

С соседнего стола до Марка донеслись дребезжащие звуки. Вибрация, выводившая его из себя. Он не открыл глаза, изо всех сил стараясь не обращать на звук никакого внимания, и сдался лишь тогда, когда тарахтение на соседнем столе достигло своего крещендо. Марк открыл глаза и увидел пару, которая смотрела на него.

В голове у него эхом прозвучали слова Софи:

– Ты даже не замечаешь, как делаешь это, Марк, ведь правда?

– О чем ты?

– Ты дергаешь ногой вверх-вниз. И делаешь это совершенно бессознательно, каждый раз, когда нервничаешь, как будто находишься в другом мире.

– Я так не делаю.

– Нет, делаешь.

Марк проследил взгляды пары до источника шума – его телефон и ключи лежали в самом центре столика. Он убрал их в карман и сел прямо, твердо поставив обе ноги на пол. После этого смущенно улыбнулся, и пара вернулась к своим газетам.

Так на чем он остановился?

Марк уже устал думать, мечтать, беспокоиться и строить планы. Он не мог обсудить с Софи свою проблему (деньги), потому что боялся, что это будет уже слишком. Это вполне могло оказаться последней соломинкой[51]. После того, что произошло с Джил и Энтони, Марк всерьез опасался, что к Софи может вернуться ее депрессия.