...Это не сон!

С помощью мальчика Комола быстро управилась со всей дневной работой, а затем отправилась в спальню Нолинакхо. Она сама подмела и убрала ее, постель вынесла на солнце. В углу комнаты валялось грязное дхоти Нолинакхо. Комола выстирала его, высушила и повесила на вешалку. Каждую вещь по нескольку раз протерла тряпкой, хотя они и без того были чистыми. У изголовья кровати Нолинакхо стоял платяной шкаф. Открыв его, Комола увидела, что он совсем пуст, только на нижней полке лежала пара деревянных сандалий. Девушка взяла их и прижалась к ним лицом. Потом, держа их у груди, словно ребенка, она краем сари вытерла с них пыль. Под вечер, когда Комола сидела у Кхемонкори, растирая ее больные ноги, в комнату с букетом цветов в руках вошла Хемнолини и низко поклонилась Кхемонкори.

– Иди сюда, Хем. Садись, – сказала Кхемонкори, привстав на постели. – Как здоровье Онноды-бабу?

– Он болен и потому не зашел к вам, – ответила Хемнолини. – Но сегодня ему лучше.

– Взгляни на нее, дорогая, – сказала Кхемонкори, указывая на Комолу. – Моя мать умерла, когда я была маленькой, но теперь она снова вернулась ко мне – я встретила ее вчера на дороге. Имя моей матери было Хорибхабани, но теперь ее зовут Хоридаши. Скажи, Хем, видела ли ты когда-нибудь такую красавицу.

Комола потупилась от смущения и лишь спустя некоторое время осмелилась заговорить с Хемнолини.

– Как вы себя чувствуете? – обратилась Хемнолини к старой женщине.

– Я, знаешь, в таком возрасте, когда лучше не спрашивать о здоровье. Жива еще – и хорошо. Нельзя долго обманывать время. И я рада, что ты пришла. Давно я собираюсь поговорить с тобой, и все не представлялось удобного случая. Вчера ночью мне стало очень плохо, и я решила, что больше откладывать нельзя. Когда я была молоденькой, то сгорала от стыда, если кто-нибудь заговаривал со мной о замужестве, но современные девушки на нас не похожи. Вы ученые и замуж выходите позднее, с вами можно обо всем говорить. Вот я и хочу сказать тебе все начистоту. Нечего меня стесняться. Скажи, милая, говорил тебе отец о моем предложении?

– Да, говорил, – опустила глаза Хемнолини.

– Значит, ты не согласна, – продолжала Кхемонкори. – Ведь прими ты предложение, Оннода-бабу тотчас же пришел бы ко мне. Ты, видно, не решаешься выйти замуж за Нолина, потому что считаешь его аскетом, который только и знает, что выполнять обряды. Хоть он и мой сын, я постараюсь быть беспристрастной. Со стороны может показаться, что он не способен любить. Но все вы глубоко ошибаетесь. Я хорошо знаю Нолина, и мне можно верить. Он способен полюбить так сильно, что сам боится этого и подавляет свои чувства. Уверяю тебя, что тот, кто сможет разбить скорлупу его аскетизма, найдет путь к его сердцу и увидит, что оно полно нежности и любви. Хем, дорогая, ты ведь не девочка, а взрослая образованная девушка. Ты сама следуешь учению моего Нолина. Я умру спокойно, если увижу тебя его женой. Боюсь, после моей смерти он уже не женится. Представь себе, что с ним будет тогда. Он погибнет! Я знаю, ты уважаешь Нолина. Зачем же отвергать его?

– Я не стану возражать, если вы считаете меня достойной вашего сына, – сказала Хемнолини и опустила глаза.

Кхемонкори привлекла к себе девушку и поцеловала в голову. Больше они не возвращались к этому разговору.

– Хоридаши, эти цветы… – начала Кхемонкори, но, оглянувшись, заметила, что девушка исчезла. Во время разговора она неслышно выскользнула из комнаты.

Разговор с матерью Нолинакхо смутил Хемнолини, она чувствовала себя стесненно в ее присутствии и решила не задерживаться.

– Мать, я должна уйти сегодня пораньше. Отец плохо себя чувствует, – сказала она, прощаясь.

– Ступай, ступай, дорогая, – сказала Кхемонкори, благословив девушку.

Когда Хемнолини ушла, Кхемонкори послала за сыном.

– Нолин, я не могу ждать больше, – сказала она.

– Что случилось? – спросил Нолинакхо.

– Сейчас я говорила с Хем. Она согласна. И я не буду больше слушать твоих отговорок. Ты ведь знаешь, какое у меня здоровье. А я не успокоюсь, пока вы не будете помолвлены. По ночам я не сплю, все думаю о тебе.

– Хорошо, ма. Не волнуйся больше и спи спокойно. Все будет так, как ты желаешь.

Когда Нолинакхо ушел, Кхемонкори позвала Хоридаши. Девушка вышла к ней из соседней комнаты. Наступили сумерки, и царивший в комнате полумрак скрывал лицо Хоридаши.

– Поставь цветы в воду и укрась ими комнаты, – приказала Кхемонкори. С этими словами она передала букет Комоле, оставив себе розу.

Одну чашу с цветами Комола поставила в молельне Нолинакхо, другую на столике в его спальне. Затем она открыла платяной шкаф, положила оставшиеся цветы на деревянные сандалии Нолинакхо и в почтительном поклоне коснулась головой пола, из глаз ее полились слезы. Ничего в целом мире не было у нее, кроме этих сандалий, но скоро ее лишат права поклониться даже им!

Кто-то вошел в комнату. Комола вскочила, быстро захлопнула дверцу шкафа и оглянулась. Перед ней стоял Нолинакхо. Бежать было поздно. Сгорая от стыда, девушка желала слиться с темнотой наступающего вечера.