Это не то, что я хотела

Начало лета для Элис в этом году стало самым ужасным в её жизни. За первый месяц лета она успела поссориться с Венди; провал экзамена по естественным наукам, к которым она старательно готовилась на протяжении учебного года; болезнь мамы, из-за которой Элис с Томасом едва не потеряли второго родителя; недопонимание и ссора с Томасом. И всё это за один месяц. Каждое событие приносило Элис большой удар в сердце и она позволяла пропускать его через себя, шепча себе под нос ночью о том, что она заслужила боль. Ей было нелегко показывать всем улыбку, будто на её душе не висел ни единый тяжелый груз, но Элис ненавидела, когда к ней подходили и спрашивали что произошло, а затем дружно тебя утешали. Так она считала себя настоящей слабачкой, когда хоть кто-то проявлял к ней заботу в тяжёлые времена. Она предпочитала справляться с тяжестью на душе, опустошением эмоций и негативными эмоциями самой, но, как позже Элис поняла, в одиночку ей не справиться. Ей нужен был человек, на которого она могла положиться и рассказать все проблемы, которые она долго сдерживала в себе. В то же время она боялась, что таким образом она могла оттолкнуть человека своими проблемами и вовсе не получить поддержки.

Элис думала поделиться о своих сложностях в жизни Томасу или маме, но считала, что им не до этого. Карен была после перенесённого инфаркта и проходила каждодневную реабилитацию. Когда Элис впервые увидела маму дома после больницы и её ужасное состояние, то сразу вычеркнула её имя из списка «на кого можно положиться», ведь у мамы было и так достаточно своих проблем, а решать чужие – не до этого.

Элис устало потирает глаза и, поняв, что из-за полного погружения в свои мысли прошлых дней, пропустила пять минут сериала. Она не стала перематывать назад, чтобы посмотреть пропущенный момент, а ставит на паузу, параллельно глубоко вздыхая, что до сих пор не может отпустить моменты ужасных дней. Пускай прошло и два месяца, или полгода, или даже пять лет, никогда не забудешь самые худшие секунды своей жизни. Они будто отмечаются картинками, как иллюстрации в книгах, а под ними текст и цитаты, подробно описывающие момент, какие именно преобладали чувства и ощущения Элис.

Эти страницы можно перелистнуть, будто ничего подобного не происходило и благополучно забыть, но стереть цитаты и иллюстрации со страницы ты не сможешь. Разве, если только на ярости вырвать,  хорошенько смять и выкинуть комок в полыхающий огонь и остаётся лишь тихо наблюдать за тем, как на твоих глазах сгорает, в буквальном смысле, страница из твоей жизни, постепенно превращаясь в золу, которая позже разлетится по потоку ветра. Вроде ты и удовлетворён своими действиями, но забыть и выкинуть из головы навсегда ты не сможешь. Так ты сильнее можешь себя накрутить и сожалеть о том, что за место того, чтобы гордиться собой, что смог пройти через жизненные трудности, ты сидишь напротив костра и думаешь о том, что ты полный слабак.

Элис же могла порадоваться за себя, что не наложила на себе крест, когда пребывала в полном отчаянии и одиночестве. Она не хотела повторить то же самое в душе с лезвием, когда только потеряла отца и замечала своих родственников с опухшими лица и и красными невыспавшимися глазами. Она была рада тому, что не совершила очередную ошибку и не сделала новых шрамов на своём теле. Когда она смотрит на своё отражение в зеркале и случайно попадаются на глаза шрамы на её тонкой коже, на которые она не обращает внимания и за долгое время привыкла к ним, то задумывается, что хотела бы их убрать. Она много раз себе твердила, что сделала большую ошибку – делать себе больно и делала она это потому, что она это заслуживала, как считала она. Любой человек не заслуживает причинять самому себе боль лишь для того, чтобы облегчить себе жизнь. Будучи ребёнком, так считала Элис, но став постарше, поняла, что эти порезы не давали позитивного эффекта, а желание продолжать причинять себе боль и делать порезы глубже – возрастало. Это становилось опасным хобби. И это продолжалось до тех пор, пока Элис не задела артерию и начинала терять кровь.

Сейчас у Элис всё хорошо. Она успешно смогла поступить в Нью-Йоркскую академию полиции, когда она даже и не имела представления и уверенности, что сможет поступить. С детства, когда она поранила свои маленькие коленки во время догонялок с папой, Элис внимательно следила за махинациями мамы, когда та обрабатывала ссадины. Джон решил в шуточной форме предложить дочери стать хирургом, как он. Но девочка, восприняв шутку папы как за настоящее предложение, глубоко задумалась. Её не интересовала мода, чтобы стать дизайнером одежды или моделью; она умела рисовать красивые каракули и жёлтое солнце в углу листа, но таких низких навыков по рисованию ей бы не хватило в будущем, чтобы поступить на художника. К тому же, она не была сумасшедшим искусствоведом, разве что плювиофилом, который видит искусство в красоте природы и её сильных стихий.