Это (не) взаимно (СИ)

— Максим, ты, тварь, лучше совсем заткнись. Я и так едва держу себя в руках. Вон, видишь мужика у дверей, так он не меня охраняет, а тебя, долбаёба, от меня.

Придурку вроде как больно, но явно мало. Неестественно расширенные зрачки и развязное поведение сигнализируют, что парень под какой-то дурью, а потому боли толком не чувствует.

Это пиздец как грустно, так как придётся теперь точно оставить в живых, чтобы, когда наркотик его отпустит, тот смог в полной мере ощутить «кайф» от моей «любви» к нему.

— Потащили его в ту комнату, — разворачиваясь на полкорпуса к Василиску, киваю на Королевского. — Малыш сегодня не поиграл как следует, надо компенсировать.

Васька так сладко улыбается в ответ, что даже мне нехорошо становится. Думаю, в будущем лучше не злить этого большого парня.

Вдвоём тащим глупо ухмыляющегося мажора в подвал в игровую. Он ещё не осознал масштаб нашей игры, поэтому думает, что как обычно отделается малой кровью. Не в этот раз, урод!

Затаскиваем в комнату и привязываем к кровати верёвками с кровью Роксаны. Тварь.

Макс оживает и пытается сопротивляться, даже метить в нас своими кровавыми плевками, за что хочется сломать челюсть и с другой стороны, но мне надо, чтобы он мог ещё признание вслух зачитать.

Его явно напрягает наше красноречивое молчание и то, как мы синхронно, не сговариваясь, действуем с Василиском.

— Отец тебя грохнет! — шипит мне в лицо свои угрозы, думая, что сейчас меня можно вот этим напугать.

— Да пожалуйста. Адресок скинуть или встречу назначить? — обманчиво весело отзываюсь я. — Да только не забудь ему прошепелявить, что сдохну я или кто-то ещё из моих друзей, то и тебе каюк с крестиком во главу.

Мутный взгляд мажора скользит по моему лицу, и я вижу, как медленно доходит до него смысл всего сказанного. Разговор с ним- это только трата времени. Я же хочу домой.

— Короче, ты сегодня собеседник никакой, поэтому для твоего папика мы пошлём запись твоего признания в содеянном и наши предложения по урегулированию данного вопроса. Окей, малыш?!

Отвлекаюсь на обстановку комнаты, чтобы лишний раз не видить эту тупую морду, и замечаю отличную биту в паре метров от кровати. Идея приходит мгновенно.

Дальше беседу с Королём вечеринок ведёт Василиск: вопрос- ответ, а между паузами я оттачиваю мастерство удара битой. Потом парни из тех отдела поколдуют над записью и уберут лишнее, но папка мажора будет совсем придурок, в чём я сильно сомневаюсь, если решит дойти до суда.

Не отменяется ответный удар, но я планирую максимально понятно донести родителю, что за поведение больного сына отвечать только ему. А захочет славы, то пожалуйста, я в этот раз не побоюсь в грязи изваляться, но за мной и всё их семейство последует. Я парочку классных секретиков нарыл, вспомнив старые навыки хакера, и буду просто счастлив поделиться ими с общественностью.

— Ты, Королевский, совсем охренел! В прессу всякую херню анонимно скидывал, дабы отомстить мне за позор у бассейна, но я ведь решил тебя простить, юродивого! Вроде, чтобы квиты были, но ты совсем решил бессмертным стать, похищая Роксану.

— Она сама хотела… ей бы понравилось, — продолжает хрипеть ублюдок, и в очередной раз его болтовня перевешивает мои весы терпения.

Отличный удар по его яйцам разрывает тишину комнаты громким визгом нашего мажора.

— Ой, Максик, прости. Чпокнули твои яички, кажется. Теперь оставшуюся жизнь будешь только в своих фантазиях трахаться.

Королевский воет белугой, дальше не имеет смысла вести беседу. Если только ещё разок… по рукам этого козла…

— Кир, пошли. Достаточно, — перехватывает биту крепкими пальцами, и я подчиняюсь.

Перед глазами кровавое марево, и я неожиданно понимаю, что жутко устал. Отпускаю биту и, не оглядываясь, иду на выход. В ушах шумит и звенит, скорее всего, от криков Королевского, такого фальцета я ещё не слушал.

Выхожу в коридор, где подвальная прохлада хоть немного остужает мой перегретый мозг.

Адреналин уходит, и я тоже начинаю чувствовать собственное тело — стреляющую боль в висках, тупую в теле, где пару раз пропустил удары при взятии Бастилии, а ещё жуткую тошноту и слабость.

Потолок с полом стали почему-то качаться, я схватился за дверной косяк, но качка продолжалась с прежней силой.

— Кир? Кир, ты чего? — хмуря брови, передо мной появляется крупным планом лицо Василиска.

Он тоже безбожно качается, что ещё сильнее усиливает мою тошноту. По спине и лицу градом валит холодный липкий пот, а пальцы начинают мелко дрожать.

Я понимаю, что это не просто стресс, когда сознание начинает отключаться.

— Вась, что-то хреново мне, — успеваю сухим языком пролепетать я, а потом связующая меня нить с этим миром обрывается.

И, прежде чем провалиться в темноту, я вижу лицо своей девочки и слышу её шёпот: «Ну где же ты, Кир?»

Глава 20

Роксана

Как оказалось, когда открыла глаза, я уснула.

В моей спальне приглушённо горит ночник на прикроватной тумбочке, а за окном абсолютная темнота.