Это очень хорошо, что пока нам плохо… (сборник)

ЧИГОЛОТТИ: Так вот. «О, Чиголотти! – сказали вы – Такого-то числа – а сегодня именно это число! – ты отнесёшь меня в образе попугая в расположенный недалеко отсюда Рончислаппский лес. Возможно, с нашей помощью будет наказано предательство, вызванное самой страшной из тайн, открытых мною королю Серендиппа. В этот же день около шести часов вечера ты будешь иметь заработок – не меньше трёх тысяч!»… Так что уж будьте любезны, ваша колдовская милость, превращайтесь в попугая. (Показывает на часы) Пора!

ДУРАНДАРТЕ (про себя): Действительно! Старые заготовки… (Чиголотти) Ну, что ж! Сейчас выйдешь за дверь. Вернёшься, когда услышишь крик «Тарталья!».

ЧИГОЛОТТИ: А посмотреть нельзя?

ДУРАНДАРТЕ (грозно): Не вздумай подсматривать! Иначе я превращу тебя…

ЧИГОЛОТТИ: Не надо!

Чиголотти поспешно выходит. Из небольшой задрапированной ниши Дурандарте извлёк спрятанную там клетку с попугаем.

ДУРАНДАРТЕ: Нуте-с, любезнейший, очень кстати я приобрёл вас сегодня утром у шарманщика. Слава Богу, Чиголотти ничего не знает об этой покупке! Итак, кроме привычного для вас слова «дурак», извольте запомнить ещё одно… (склонившись к клетке, шепчет) Тарталья! Тарталья! Тарталья!..

Дурандарте снял с себя галстук, приоткрыв клетку, повязал его попугаю и, продолжая шептать «Тарталья, Тарталья…», поставил вновь запертую клетку на своё кресло. Сам же укрылся за какой-то занавеской.

ПОПУГАЙ: Тар-р-рталья!..

ЧИГОЛОТТИ (входит, озираясь): Ваша колдовская милость…

ПОПУГАЙ: Тар-р-рталья!..

ЧИГОЛОТТИ (увидев клетку, умилённо): Да вы здесь, на своём прежнем месте… и галстучек при вас остался… Ах, ваша колдовская милость! Не успели превратиться и уже – гм! – изволили намусорить в клеточке.

ПОПУГАЙ: Дур-р-рак!..

ЧИГОЛОТТИ (подскочив): Извините-с! Приберём по дороге!

Почтительно подхватив клетку, удаляется. Дурандарте выходит из своего укрытия.

ДУРАНДАРТЕ: Ну, хоть мешать не будет! А, впрочем… это может дать новый ход всему!

Склонившись над тетрадью, что-то записывает.

И одновременно на другом конце сцены возникает Тарталья.

ТАРТАЛЬЯ (оглядывается): Кажется, на этой поляне король мне назначил свидание. Да-да, именно на этой! Ну, что ж… сам напросился: убью, брошу в реку, захвачу Анджелу и королевство… (Ходит, явно успокаивая себя) Ничего особенного, ничего особенного, ничего особенного: убью, брошу в реку, захвачу Анджелу и королевство… (Вдруг срывает с себя маску) Мне надоело быть злодеем! Надоело! Я не хочу больше подслушивать, наушничать, убивать! В конце концов, я в этой сказке первый министр, что мне ещё надо? У меня очаровательная дочь Клариче, которая любит не менее очаровательного Леандра, так в чём дело? Почему я не могу стать счастливым дедушкой и не делать никому зла? И персонаж – человек! Можно же было во мне найти какие-нибудь симпатичные черты, дать мне исправиться, наконец. Так нет! Злодействуй, завидуй, убивай! (Поёт)

Кто такой в этой сказке Тарталья?
Он злодей, негодяй и каналья.
Как такой уродился в Италии —
Не глупец, но подлец и так далее?

Мне обидно, что имя Тартальи

Нарицательным стало в Италии:
Раз каналья, то значит Тарталья!
Плачь, Тарталья, рыдай и так далее…

Но не я же, а маска – Тарталья,

Я хороший, а маска – каналья,
Это маска моя – аномалия
Человеческих чувств и так далее…

К чёрту сказку! Я решил стать хорошим.

На другом конце сцены Дурандарте отложил перо, перечитал написанное и задумался.

ДУРАНДАРТЕ: Нет, это не ваша роль!

Тарталья оглядывается со своего конца сцены.

ТАРТАЛЬЯ (решительно): От своей роли можно и сбежать. Я сейчас во всём откроюсь Дерамо, и мы сбежим вместе. Мало ли на свете сказок! А нет, так и в жизни устроимся. Неужели двум хорошим персонажам не найдётся места под солнцем?

Дурандарте задумался, потом печально покачал головой. (Поёт)