Читаем Это они, Господи… полностью

Не косил глаза на Запад…

Всё время смотрел на Восток. Да ещё,

Как бурлак, накинув лямку,Всю жизнь тянул свою судьбу…Как Путин — рабом на галерах.

Но, несмотря на всё это подвижничество, представьте себе, восклицает он,

Как мне не везло порою!

Например? Да как же! —

Мне Героя Соцтруда вождь не вешал…

Вот он звериный оскал социализма! Мог повесить, а не повесил.

А ещё заслуживает внимания книжечка Дементьева, скромно озаглавленная «Новые стихи». Здесь всего лишь 38 чудесных фоток автора, запечатлевших его с Владимиром Жириновским, Александром Розенбаумом, Станиславом Говорухиным («Так жить нельзя!»), с министром культуры Соколовым, Анатолием Алексиным (Израиль), опять же с Церетели, Кобзоном, Гусевым, с тёщей и с множеством других лиц, обреченных теперь на бессмертие. И почти на всех фотках маэстро — с неизменной лучезарной улыбкой, словно говорящей «Очень я люблю свою квартиру». Но самая характерная изо всех — фотка с этим самым Горбачёвым, явившимся с роскошным букетом на открытие какой-то звезды Дементьева на какой-то Площади звезд. Эту фотку надо бы вынести на обложку, она может быть эпиграфом не только к сей книге, но и ко всей жизни стихотворца.

Однако за всей этой праздничной фейерией Дементьев не забывает на всякий случай предусмотрительно заявить:

Я к этой жизни непричастен…

Андрюша, побойся Бога! Ты — живое воплощение, ярчайший образ и выразительнейший символ этой, прости за выражение, гнусной жизни…

Но он опять: вернувшись, мол, из Израиля,

Не нашел себе я места…

Более того,

Иду я по самому краюВ последнем своем вираже…

В последнем… Помните «Охоту на волков» Высоцкого? Вот вам ещё один из них:

Я одинокий волк… Я не хочу быть в стае…

Опомнись, милок, только в хищной стае мы тебя и видим.

В отчаянном броскеХочу я встретить смерть…

В броске за очередным гонораром? Не совсем ясно. Может, за премией. Вот недавно сцапал он в очередном броске премию Лермотнова. Боже милосердный — Лермонтов и Дементьев…

А кончается так:

В последний раз вкушу азарт погони…

Видимо, погони за бедным зайчишкой.

Пройду по краю на семи ветрах.Я старый волк. Но я пока в законе…

Что такое — волк в законе? Или в загоне? В одном загоне с зайчиком.

Финал:

И мой оскал ещё внушает страх.

Он пугает, а никому не страшно, ибо оскалом названы им бесконечные фестивальные улыбки да улыбочки, хохмы да ухмылочки. Ну, показал бы нам хоть одного зайчика, которому этот «оскал» внушает страх.

Тут нельзя не вспомнить всеми забытого Федю Бурлацкого, знатока Макиавелли и бывшего руководителя группы советников и консультантов ЦК (Арбатов, Бовин и др) и бывшего редактора «ЛГ». Песню «Охота на волков» он услышал как раз, когда возглавлял ту группу в ЦК. И он воскликнул: «Какие там волки! Это о нас, о нас!». О них — «матёрых хищниках», писавших доклады Хрущёву и Брежневу… Вот такой волк и Дементьев.

Как уже сказано, перед нами — непременный участник разного рода торжеств, юбилеев, фестивалей, инаугураций… «И всё ему нравится, проклятому», как заметил классик. Вот недавно явился на юбилей «Аргументов и фактов» и, как всегда, ликуя — рот до ушей! — прочитал стишок с призывом никогда ни в коем случае ни о чем в жизни не жалеть. Диво дивное! Ну, понятно, что не стоит убиваться о потере ста, а в иных случаях и тысячи рублей или о том, что не прочитал очередную книгу Дементьева и т. п. Но ведь в жизни случаются утраты, потери, поступки совсем иного рода. Да неужели автор сам до сих пор не жалеет хотя бы о своей подписи под тем гнусным письмом с призывом к власти «Раздавите гадину!». Как можно не жалеть о гибели на фронте отца, о смерти матери просто от старости или болезни? Это можно только единственным образом — если забыть о них, вычеркнуть из памяти. Будучи всю жизнь прилипалой и подпевалой власти, Дементьев и ныне занимается выгодным делом.

Нам твердят: Советская эпоха — черная дыра, ничего там не было, не жалейте о ней, ни о чем в ней не жалейте, забудьте! Таков лик времени. А поэт лишь зарифмовал это кое-как и с радостной, счастливой улыбкой огласил на всю страну. Живи только настоящим! Забудь все тени прошлого! «Живи на солнечной стороне!».

Но вот произошла контрреволюция, в стране всё переменилось, а он продолжает получать: орден «За заслуги перед Отечеством», премии «Лучшие перья России», даже Александра Невского, даже «России верные сыны», даже премию Лермонтова! Вы только вообразите: имена Лермонтова и Дементьева — рядом!.. И как это верному сыночку отечества удаётся? Думаю, что из всего сказанного это ясно вполне. Вот и дудолит ласковое теля двух маток — и советскую, и антисоветскую.

Перейти на страницу:

Похожие книги

188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное