Это останется с нами

Мне было шесть, когда родители переехали в коттеджный поселок, состоявший из пяти домов, наш примыкал к соседнему через гараж. Пока взрослые затаскивали мебель, я отправилась на поиски сада. Он показался мне огромным. Ограду еще не поставили, и я ужасно удивилась, застав на нашей территории чужую маленькую девочку. Я подошла, сложив руки на груди и нахмурив брови – чтобы захватчица сразу поняла, с кем имеет дело. Она улыбнулась во весь рот и сообщила, что ее зовут Мелани. Наши территории слились в одну общую, детство и юность я провела между ее и своим домом, позже к нашей паре добавились Мари и Гаель, чьи семьи поселились рядом. Мелани я не видела больше года.

В первое время после отъезда в Ла-Рошель Мел, Мари, Гаель и я продолжали общаться. У нас была группа в WhatsApp, и мы «встречались» каждый день. Я редко ездила в Бордо – вопреки обещаниям, данным при расставании, – потому что Жереми обожал устраивать «любовные уик-энды». Подруги понимали и не обижались. Сначала. Первая язвительная реплика прозвучала, когда я отменила наше свидание во второй раз – из-за назначенной в последнюю минуту рабочей встречи Жереми. Мари намекнула, что он сделал это нарочно, я сначала приняла это за шутку, но ошиблась. Две мои другие подруги возражать не стали. Я оскорбилась за любимого: «Как они могли плохо о нем подумать?!» Один раз девочки приехали сами, с мужьями и детьми, сняли дом в двух километрах от нас, а Жереми накануне вечером отравился устрицей и провел выходные между кроватью и унитазом.

– Остаться с тобой? – спросила я.

– Не хочу лишать тебя подруг, – ответил он, и у меня отлегло от сердца. Я была счастлива, что смогу провести время с ними, и ушла из дома в два часа. А когда вернулась, Жереми напоминал пациента в агонии. Тазик – слава богу, пустой! – стоял у него на животе, волосы прилипли ко лбу, он хрипло дышал и жалобно стонал. Я попробовала смягчить ситуацию шуткой.

– Раздвиньте ноги, мсье, хочу посмотреть, насколько вы «раскрылись».

Жереми не оценил мой «гинекологический» юмор и попросил принести из ванной лекарство, добавив, что и сам бы сходил, но нет сил, так что время, проведенное в одиночестве, оказалось сущим мучением. Я отменила назначенную на вечер встречу, Мари предложила собраться у нас, и он назвал девочек эгоистками, не заслуживающими такой благородной подруги, как я.

Через несколько дней Гаель написала длинное послание в WhatsApp, она поделилась сомнениями насчет поведения Жереми, назвав его слишком властным, подавляющим мою личность. Мелани и Мари с ней согласились. Все они были уверены, что он хочет отдалить меня от родных и друзей. Напрасно я пыталась описать неизвестного им Жереми – внимательного, чувствительного и благородного мужчину, – они не сдавались. «Мы любим тебя и видим, какой хрупкой ты стала после смерти отца! Не позволяй ему воспользоваться твоей уязвимостью…»

Подруги стали писать реже, я испугалась, что потеряю их, и придумала праздничный уик-энд у мамы, что Жереми воспринял с энтузиазмом. Субботний ужин состоялся в доме Мел, среди коробок с вещами – она переезжала в Париж, где ей предложили место в адвокатской конторе. Она нашла старые фотографии, мы разглядывали их и хохотали как безумные, вспоминали занятия гимнастикой, увлечение готской модой в лицее, костюмированную вечеринку в выпускном классе, празднование защиты мною диплома, кемпинг в Нуармутье, лыжи, пижамную вечеринку у Мари…

Жереми все время смотрел в другую сторону и не реагировал, когда я пыталась привлечь его внимание. Мел хотела передать ему альбом, а он фактически бросил его на стол. Все замолчали. Я не понимала, что могло его так раздражить. У него аж скулы зацепенели от злости, и взгляд стал бешеный.

– Это просто старые фотографии, – заметила Мел, – и снимков «бывших» среди них нет, если дело в этом.

– Меня не интересует ее прежняя жизнь, – холодно бросил Жереми.

Мари схватила мою руку под столом и сильно сжала.

– Зачем ты так? – тихо спросила я. – Нам весело, мы не делаем ничего… неприличного!

Он резко оттолкнул стул, вскочил и скомандовал:

– Мы уходим!

Мари еще крепче стиснула мои пальцы. Мел улыбнулась.

– Ты можешь остаться, Ирис.

– Мы здесь, с тобой, – добавила Гаель.

Жереми шагнул к двери.

– Поступай как знаешь, Ирис. Я возвращаюсь. Не терплю неуважения.

Я сделала последнюю попытку уладить конфликт, понимая всю тщетность своих действий, пробормотала извинения и последовала за ним.

Много недель я пыталась объяснить реакцию Жереми – и свою собственную. Мари коротко ответила, Гаель ограничилась эмодзи. Мел хранила молчание.

Поворачиваю голову и вижу Мел с пачкой сухарей в руке, ее муж Лоик стоит рядом. Он первым замечает меня, я замираю, но он выглядит счастливым, улыбается, толкает плечом Мел, и мы встречаемся взглядом. В ее глазах удивление, радость – неявная и сильное смущение. Я облегченно вздыхаю, делаю шаг, другой и распахиваю объятия, как мы всегда делали при встрече. Увы – прежним обычаям пришел конец. Мел хватает банку варенья, разворачивается и уходит, не произнеся ни слова.

28 Жанна