Это по-настоящему

А вчера я полночи вертелась в кровати и не могла заснуть, потому что он прислал мне несколько кадров из фотосессии для журнала, которая была у него в этот день, и там он такой потрясающе красивый, что у меня глаза чуть не вывалились из орбит.

Мне кажется, я влюбилась в Окли Форда… и это меня очень пугает.

Я снова слышу звук уведомления.

Что, так плохо? Или наоборот, так хорошо, что ты не можешь остановиться? Кстати, подсказка: музыканты еще очень любят слово “потрясающий”.

Я сдаюсь и включаю видео, потому что, какими бы ни были мои чувства, он не заслуживает того, чтобы болтаться между небом и землей. И вдруг пораженно выдыхаю, потому что песня Окли – в точности о том, что я чувствую. Я запуталась и растерялась и даже не понимаю, зачем этим утром надо было вставать с постели. Окли – мой внутренний голос.

Я люблю ночь,
Тени и темноту,
Укромные углы,
Где никто не знает, кто ты такой.
Где все притворяются,
И все, что мы видим, – это маски,
Только маски
До самого конца.

Я включаю песню еще раз.

Вонн, я больше не могу. Я сейчас умру, честное слово. Я истекаю кровью. Полицейские не смогут раскрыть это дело.

Звучит неплохо.

Неплохо? Это что, единственное слово, которое ты знаешь? Я ведь уже предложил тебе варианты «потрясающе» и «у меня мурашки по коже». А еще можно использовать слова: великолепно, восхитительно, невероятно, круто, безумно, захватывающе, здорово…

Какой у тебя богатый словарный запас! Ты не мог бы подарить мне словарь?

Я же пишу тексты. Слова – мое оружие. Ну пожалуйста, скажи что-нибудь.

Нет, Ок не просто пишет тексты. Его главная сила в том, что он не боится показать себя уязвимым. Когда мне было пятнадцать, его тексты заставляли меня чувствовать себя счастливой, но сейчас, кажется, он разговаривает со мной иначе, чем его музыка говорит со слушателями. Он открывается, показывает людям то, что на самом деле чувствует.

А в данный момент он просто хочет узнать, понравилась ли мне его песня. И я не могу больше отмалчиваться.

Песня просто потрясающая.

Правда?

Правда.

Мурашки?

Я улыбаюсь, глядя на экран.

Думаю, мне понадобится приватное исполнение, чтобы я могла что-то сказать с уверенностью.

Да, да, да. И… черт, Кинг пришел, мне надо бежать. Но мы сегодня встретимся, и я тебе спою.

А вот от этого по спине действительно бегут мурашки. И это не имеет ни малейшего отношения к музыке Окли, но зато имеет отношение к нему самому. Я снова включаю песню и слушаю, как он поет о том, что прожил немного, но это время кажется бесконечным, что никто не способен проникнуть сквозь маску, которую он показывает миру. И несмотря на все, что он повидал и успел сделать, он одинок и в его будущем нет ничего, кроме холодного размытого тумана.

А разве я чувствую себя как-то иначе? Потеряв родителей, я понятия не имею, что собираюсь делать в будущем.

Но, в отличие от него, я никогда настолько не раскрывалась. Не признавала своих ошибок, не просила прощения за свои заблуждения. Никогда не снимала маску, позволяя кому-то другому увидеть себя полностью беззащитной. Даже УУ.

А может, особенно УУ.

Вдруг в мою комнату врывается Пейсли. На ней офисный костюм, и я удивлена, что она еще дома. Близнецы уже ушли в школу.

– Ты видела? – Она мрачно поднимает телефон.

– Что?

Она вся пылает и, кажется, пытается скрыть свою злость.

– Посмотри.

Я ловлю телефон, который она бросает мне, гляжу на экран и холодею.

Бывший новой девушки Окли Форда: «Она пошла по рукам!»

– Боже мой. – Я чувствую, как внутри у меня все холодеет. – Это бред какой-то.

_{______}

Не может быть. УУ ни за что бы не сказал ничего подобного, тем более журналисту. Он подписал соглашение, которое запрещает… Черт, оно запрещает только рассказывать о деталях наших отношений с Окли Фордом, но, насколько я помню, вполне позволяет высказываться о самом Окли Форде.

И этот отвратительный комментарий… он даже не об Окли. Он обо мне. Это я «пошла по рукам». Как он мог?

– Пейсли…

Она с тревогой смотрит на меня:

– Что?

– Можешь на минутку выйти? Мне нужно позвонить УУ. – Я держусь на удивление хладнокровно.