«Это просто буквы на бумаге…» Владимир Сорокин: после литературы

Начиная с «Голубого сала» (1999), наравне с заимствованиями из английского и немецкого языков, Сорокин включает в свои тексты японские и китайские лингвистические элементы, создавая таким образом постмодернистски запутанные вымышленные миры. В этих рассказах ориентальные лингвистические вставки играют скорее стилистическую, нежели семантическую роль. Однако вышеописанные сцены и детали позволяют рассматривать эти тексты как платформу для авторского диалога с дискурсом ориентализма и идеями геополитического доминирования.

В «Concretных» – тексте, написанном как пьеса и построенном на диалоге, заимствований значительно больше, а значение реплик часто теряется. Но некоторые детали вымышленного мира, так же как и в «Ю», дают представление о геополитических изменениях мирового масштаба, произошедших в будущем. Например, герои рассказа, находясь в Москве, направляются в «TRIP-КОРЧМУ», расположенную на углу улиц Вернадского и Мао Цзэдуна. Хочется думать, что автор не случайно выбрал пересечение улиц, одна из которых увековечивает одновременно и создателя теории ноосферы, и его сына – историка-евразийца, а другая названа в честь Мао – ключевой фигуры в истории Китая, естественно, наводящей на мысль о культе личности. Таким образом, в рассказе незаметно происходит постмодернистская манипуляция историей: хотя обращение Китая к коммунистической идеологии последовало под влиянием Советского Союза, в рассказе не Китай имитирует Россию, а, наоборот, Россия имитирует Китай и увековечивает его историю в названиях своих улиц.

Дирк Уффельманн, анализируя лингвистические элементы, объединяющие эти рассказы с романом «Голубое сало», утверждает, что непредсказуемое развитие сюжета, разнородный стиль повествования и многочисленные китайские вкрапления отражают намеренную «непостижимость на всех уровнях текста». Уффельманн считает эти тексты «метагерменевтическими», логично продолжающими традицию «металитературного подхода к соцреализму», заложенную Сорокиным в его ранних текстах[571]. Это прочтение Уффельманном рассказов «Concretные» и «Ю» действительно многое объясняет. Оба рассказа построены на одном приеме – нагнетании непонятности, возникающей вследствие лингвистического остранения в «Concretных» и раблезианских гастрономических гипербол в «Ю». Однако «Голубое сало» – более сложное произведение, оно совмещает иронию и формальный эксперимент с более широкими общественно-политическими темами. Первая половина «Голубого сала» соотносима с такими сатирическими текстами, как «День опричника», «Сахарный Кремль» и «Метель». В отличие от рассказов из «Пира» в этих произведениях Китаю придается более четко определенное социальное и историческое значение, противопоставляемое России.

«Голубое сало»: Россия китайская против России евразийской

Критика Сорокиным нового российского консерватизма прослеживается уже в «Голубом сале», где она была связана с новым топосом его произведений того времени, а именно с «синифицированной» Россией. «Голубое сало» во многом похоже на ранние соц-артистские романы Сорокина; в этом романе тексты, сочиненные клонами русских писателей, пародируют как русскую классику, так и советский «большой стиль». Однако уже здесь некоторые элементы указывают на критику развивающейся в 1990-е годы неотрадиционалистской идеологии евразийского толка. Этот критический дискурс получит продолжение в «Дне опричника» и «Сахарном Кремле».

В первой части «Голубого сала» действие происходит в 2068 году, в новом геополитическом образовании – евразийской России – в мире, преобразованном после ядерной катастрофы. Общество сегрегировано: одна его часть прогрессивна и космополитична, в другой, например у якутов в Восточной Сибири, «все по-прежнему, как в V или XX веке», хотя речь этих сибиряков также свидетельствует о геополитических изменениях, произошедших в мире будущего: они «говорят на старом русском с примесью китайского»[572]. На протяжении первых глав автор противопоставляет две субкультуры, сформировавшиеся в России после ядерного взрыва. Одна – это прокитайская интеллигенция, образованная, технически подкованная и сексуально эмансипированная. Другая – братство «Ордена Российских Землеебов» и его последователи – набожные, грубые «детки» с именами, которые отражают их славянские и тюркские корни. Землеебы организовывают нападение, и метафорически, и физически направленное на прокитайских русских и на технический прогресс. Они убивают русских и китайских исследователей и крадут голубое сало, которое, как оказывается позднее, обладает необычными свойствами, о которых не знают ни исследователи, ни члены братства.