Это просто сон (СИ)

— У них иные заботы, — заметил Герант. — Они понимают опасность и несут свою долю защиты этого мира.

— Что-то не заметно, — хмыкнул Вельскуд. — Ни на одну просьбу о помощи они пока не откликнулись, сколько я помню.

— Но ты ведь не так долго живёшь на свете…

— Ну да, раньше –

возможно, — нехотя согласился гвардеец и упрямо добавил: — но не теперь.

— Возможно, пока действительной нужды в их помощи не было? До сих пор смерть не грозила всему живому, — миролюбиво заметил Герант. Нежелание спорить было видно невооружённым глазом.

— Я ещё раз спрашиваю тебя — откуда ты всё это знаешь? Почему такая уверенность? Почему ты говоришь, что просыпается такое могучее чудище, что мы все можем и не выстоять? Из истории я не помню ни одного факта, чтобы людскому роду грозил настолько могущественный дракон, что мы не могли бы с ним справиться.

— Поверь мне, Вельскуд, наши прежние войны — это игры в детской песочнице по сравнению с предстоящей.

И опять от Геранта повеяло неведомой силой, перед которой захотелось склониться и больше не перечить.

— Нужно собрать все силы, которые есть, — убеждённо произнёс он. — Этот монстр способен сжечь всё до последней веточки. После него не останется даже пустыни, поскольку на месте пустыни когда-нибудь может снова вырасти кусты и трава. В Драконе теснится могучая сила, которая ненавидит всё живое во всех его проявлениях.

Лес вокруг горного укрывища затих, прислушиваясь к суровому голосу, смолкли птицы. Лицо Геранта потемнело то ли от страха, то ли оттого, что чувствовал недоверие, волнами расходившееся вокруг. Он оглянулся, перехватил взгляд друга и, словно бы для того, чтобы его слова стали ещё убедительнее, тряхнул головой.

Установившаяся тишина заставила Вельскуда ещё раз повторить про себя грозные слова, и вникнуть в их смысл, и почувствовать их кожей, всем телом, и убедиться в их правдивости. Едва ли не впервые в своей жизни он прислушался к словам и поверил в них, потому что верил тому, кто их произнёс.

— Я верю тебе. Даже не знаю почему, — Вельскуд смотрел спокойно и пристально. В глазах его светилась жажда знания, о которой он почему-то не мог сказать вслух, но надеялся, что друг поймёт. Но Герант молчал, то ли не желая говорить, то ли сам не знал больше того, что и так уже было известно. Вельскуд вздохнул:

— Сколько себя помню, никогда со мной такого не было, — пробормотал он.

— Спасибо.

— За что?

— За то, что веришь.

В этот миг случилось некое таинство, которое вдруг всколыхнуло в памяти мысли и чувства, испытанные в момент ритуала Гарам, и которые Вельскуд забыл начисто к моменту утреннего пробуждения. Чувство небывалой нежности, охватившей его при виде спящего друга; уверенность в том, что, не задумываясь, отдаст за него жизнь, если потребуется; чувство счастья от осознания простой мысли, что теперь он не один, что рядом есть тот, кто всегда поймёт, поможет и поддержит. Для недоверчивого, нелюдимого человека проявление таких чувств и осознание их оказались ледяным душем, отрезвляющим, но и бодрящим одновременно.

Вельскуд смущённо кашлянул, приподнялся словно бы за тем, чтобы подбросить ветки в костерок, снова сел и только потом оглянулся на Геранта. Герант глядел в костёр, и Вельскуд надеялся, что друг не заметил того, что помимо воли отразило его лицо.

— Ты что-то говорил про сороку, которая что-то там приносила на хвосте, — помедлив, проговорил Вельскуд. — Было бы неплохо, если бы ты меня с этой сорокой познакомил… Думаю, что прежде, чем я пойду с докладом к королю, нам нужно сообразить наши планы. Нужно же будет что-то предложить, какие-то конкретные действия разработать. Если короля удастся убедить, даже не убедить, а скажем так — испугать, то действовать он будет ох как быстро. Потребуется вся военная сноровка, смекалка и дисциплина.

Сказал и сам удивился мягкости своего голоса, доверительности своего тона.

— Значит, надо его испугать, — убеждённо откликнулся Герант.

— Ты просто не знаешь, что такое наш монарх, если он испуган… Так что там с сорокой?

— Сорока сообщила, что наёмника зовут Барнак. Он может повести за собой внушительный отряд крепких бойцов. Вооружать их не нужно, у них своё оружие имеется. А вот подчинятся они только своему предводителю. И Барнак как раз тот человек, который тебе нужен.

— Надеюсь, сам Барнак умеет подчиняться? У армии должна быть одна голова.

— Думаю, что в нашем случае лучше, если будет не голова, а кулак. И Барнак — один из пальцев этого кулака. Сейчас он должен быть в Колдроке, но быстренько оттуда примчится, как только получит призыв. А откликнется он на призыв главы гильдии наёмников. Ты, наверное, даже не знаешь его, а напрасно. Шустрый такой дедок, очень умный и прозорливый. Людей видит насквозь. Кроме того, он хороший стратег. Врагов перебил тьму тьмущую. Количество схваток, в которых он участвовал и — заметь! — остался жив, числится десятками, а то и сотнями. Сам понимаешь — это о многом говорит.