Это рискованно (ЛП)

  Жан д'Обиньи продолжал идти. Ей хотелось бы перестать плакать, но красоты всего этого и внимания к деталям было слишком много. Слабо, на краю сознания, она услышала многократное хихиканье винтовочных затворов, отодвинутых назад и запертых. Полицейские снайперы, подумала она, но быстро забыла о них, потому что в центре сцены, освещенная полицейским вертолетом, стояла худощавая, решительная фигура, которую она сразу узнала. Темные волосы женщины были зачесаны назад, а ее кожаная куртка была застегнута до подбородка.

  Джин улыбнулся. Все было как-то так знакомо. Словно эта сцена уже разыгрывалась бесконечное число раз. — Я знала, что ты будешь здесь, — позвала она, но ветер и восходящий поток от вертолетов вырвали ее слова.

  В павильоне Фарадж наблюдал, как силовики наводнили территорию, и знал себя мертвецом. Он видел, как солдаты выпрыгивают из «Пумы», поле для крикета залито светом, а полицейские стрелки сбрасывают веревки с парящих «Газелей» на окружающие крыши. Однако благодаря биноклю он точно знал еще одну вещь: мальчик загнал «хонду» в гараж за несколько минут до этого. Бомба должна была быть в машине, и он держал бинокль направленным на входную дверь целевого дома. Где была девочка, он понятия не имел, предположительно в доме с мальчиком, но он должен был действовать до того, как полиция эвакуирует это место, и вся операция окажется напрасной. Он достал из кармана куртки дистанционный детонатор, поцеловал его, попрощался с бойцом Асиматом и назвал имя своего отца и Фарзаны, которую любил.

  Когда женщина неуверенно шла по освещенной площадке для игры в крикет, Лиз поняла, что смотрит на Жана Д'Обиньи. Волосы были мокрые и коротко подстрижены, а лицо гораздо худее и острее, чем у располневшего щенком подростка с плакатов, но это была ее узнаваемость. На ней была непромокаемая куртка, расстегнутая. Под ним свитер с высоким воротом пересекала серая лента сумки в виде патронташа.

  Когда их взгляды встретились, женщина улыбнулась, словно узнавая, и губы шевельнулись на залитом дождем лице. Она выглядела моложе своих двадцати четырех лет, подумала Лиз. Почти детский.

  Связь между ними продержалась мгновение, а потом ночь вздрогнула и разорвалась. Приливная волна тьмы с ревом устремилась на Лиз — чистая сила, чистая ненависть, поднимающая и подбрасывающая ее в воздух, как игрушку без струн. Земля вздрогнула навстречу ей, и на мгновение, когда гулкая волна взрыва прокатилась по ней, вырывая дыхание из ее легких, она ничего не знала и не понимала.

  Наступила тишина, казалось, долгая тишина, во время которой посыпались куски земли, одежды и тканей тела, а затем, склонив голову, от которой было ужасно больно, она увидела людей, беззвучно движущихся вокруг нее, как призраки, под колеблющимися лучами прожекторов. . С одной стороны полицейский стоял на коленях на четвереньках, его униформа свисала с его тела, а изо рта и носа текла кровавая слизь. С другой стороны, лицом вниз лежала дрожащая фигура Дона Уиттена в пальто, а за ним сидел на земле армейский офицер с пустыми глазами, из обоих ушей текла кровь. В собственных ушах она услышала высокий, нитевидный крик. Не человек, а какое-то эхо.

  К ней подбежал полицейский и закричал, но она ничего не услышала и отмахнулась от него. Еще бегущие ноги, а затем вертолеты и прожекторы отлетели от них, чтобы прочесать павильон для крикета и лес на дальнем конце поля для крикета. Должно быть, они нашли Мансура. "В живых!" она попыталась закричать, вскарабкиваясь на колени с дождем на лице. — Оживи его! Но она не слышала собственного голоса.

  Теперь она бежала, скользя по мокрой траве, отталкивая Венди Клиссолд и еще одну, более расплывчатую фигуру. Бегом под косым углом к одной из команд SAS Sabre, которые быстро и целеустремленно пробирались по периметру к павильону. Каждый ее шаг был подобен удару молота по ее глазам, и она чувствовала теплый стальной привкус крови во рту. Она по-прежнему почти ничего не слышала, кроме прерывистого крика в ушах и режущего пульса вертолетов, и потому не замечала Бруно Маккея, пока, не бросившись на нее сзади и обхватив руками мокрые икры ее джинсов, ее неловко на землю и держал ее там.

  Она застонала, ошеломленная. — Бруно, мы… разве ты не видишь, мы…

  — Не двигайся, Лиз, — приказал он ей, крепко прижимая ее к земле за запястья. "Пожалуйста. Вы не мыслите трезво».

  Его голос был просто шепотом. Она оскалила потемневшие от крови зубы и корчилась.

  — Я сказал , не двигайся ! Вы нас расстреляете.

  Она лежала неподвижно. Смотрел, как прожектор полицейского вертолета осветил павильон. День за ночью. Она даже не была уверена, что пыталась сделать.

  — Я в порядке, — пробормотала она.

  — Ты не в порядке, — прошипел он. — У вас серьезное сотрясение мозга. И мы должны уйти отсюда. Если будет перестрелка, мы, скорее всего, получим...

  «Нам нужен Мансур живым».

  "Я знаю. Но отойдите сейчас, пожалуйста. Пусть SAS делает свою работу».