Это случится не завтра

– Комиссия МИ-5 так не думала. Его отсеяли, и на следующий год он отправился в Сандхерст[36], где получил погоны младшего лейтенанта в Королевских войсках тылового обеспечения. Кента дважды отправляли в Ирак, он вышел в отставку, когда ему еще не было тридцати, начиная с этого места все покрыто туманом. Я обнаружил лишь два кратких упоминания в прессе, касавшихся его деятельности в следующие десять лет. В одной публикации его называют венчурным инвестором, а в другой – международным консультантом по безопасности.

– И это может означать все что угодно, – говорит Ева.

– Вот-вот. Выяснилось, что у Кента нет ни жилой, ни коммерческой недвижимости в Лондоне, а в записях Регистрационной палаты он не значится в числе аффилированных лиц ни в одной британской компании. Так что, учитывая его связи с «Двенадцатью», я стал искать русский след. Я не силен в русском, но у многих международных реестров есть английские версии, включая базу данных российской Федеральной службы государственной статистики. В общем, я нашел имя Кента среди партнеров в московской охранной фирме под названием «Свердловск Футура Груп», или СФГ. Кроме того, он партнер в СФ12, дочерней компании СФГ, зарегистрированной на Британских Виргинских островах.

– Известно, чем эти компании занимаются?

– Вот тут-то моего русского и не хватило. Я учу его по интернет-курсу МИ-6, но до нормального уровня еще очень далеко. Поэтому Ричард свел меня с парнем по имени Сим Хендерсон, он знает русский и служит следователем в отделе по борьбе с экономической преступностью Лондонского Сити. И Сим рассказал, что в России для ведения военных действий за рубежом прибегают к услугам chastnyh voennih companiy, или ЧВК. Они работают официально, но благодаря им всегда можно отрицать собственную причастность. По российской конституции, привлечение ЧВК возможно только с одобрения верхней палаты парламента. Но есть один интересный момент. Если компания зарегистрирована за границей, то Россия, ее парламент юридически как бы не при делах.

– А ты говоришь, что та «дочка» – как она там называется – зарегистрирована на Британских Виргинских островах? – уточняет Ева.

– Именно.

– То есть, с одной стороны, у тебя есть официальная компания с оборотом…

– Сто семьдесят миллионов долларов плюс-минус. Эта СФГ чем только ни занимается – от охраны больниц, аэропортов и газопроводов до военного инструктажа.

– Все прозрачно и открыто?

– В целом – да. В смысле, надо понимать, что мы говорим о России, поэтому они почти наверняка, чтобы оставаться в бизнесе, платят жирный процент Кремлю, но… да.

– А тем временем не вполне официальная, зарегистрированная за рубежом «дочка»…

– СФ12.

– СФ12, да, идет, насвистывая, своей дорожкой и обделывает свои делишки.

– Именно. И неважно, что за теневое дерьмо эти делишки.

Макс Линдер распорядился, чтобы женский персонал, обслуживающий столики, в течение всего мероприятия носил форму бунд дойчер медель, организации типа гитлерюгенда, но для девушек. Поэтому на Вилланель сейчас синяя юбка, белая блузка с короткими рукавами и черный галстук-платок с кожаным фиксатором. Ее волосы, не успевшие высохнуть после чуть теплого душа, собраны в короткую тонкую косичку. Она держит круглый поднос с коктейлями.

В обеденном зале за единственным длинным столом сидят около двадцати гостей. Кроме тех, с кем Вилланель сюда летела, она узнает еще нескольких видных деятелей из Скандинавии, Сербии, Словении и России. Большинство из них вполне прониклись духом мероприятия. Начищенные до блеска сапоги, поперечные ремни, кинжалы на поясе. К светлым волосам Магали Ле Мёр, уложенным в высокую прическу, пришпилена пилотка, а на Сайласе Орр-Хадоу – ледерхозе[37] и белые гольфы.

– Что у нас здесь, фрейлейн?

Ее улыбка становится напряженной. Это Ричард Баггот в броском твидовом костюме.

– Коктейли, сэр. «Сионист», «Снежинка»[38], а это «Злобная феминистка».

– Какой у него состав?

– В основном мятный ликер и «Фернет-Бранка»[39].

– А почему называется «Злобная феминистка»?

– Наверное, потому что его с трудом перевариваешь.

Он заходится в хохоте.

– А ты, гляжу, острая штучка. Как тебя зовут?

– Виолетта, сэр.

– Надо полагать, ты не феминистка, Виолетта?

– Нет, сэр.

– Рад слышать. А теперь покажи мне, пожалуйста, где здесь можно взять приличного пива. Ведь мы же, в конце концов, в долбаной Германии.

– Вон там, сэр. И для справки, сэр: пока не наступил Четвертый рейх, мы в долбаной Австрии.

Баггот с озадаченной улыбкой удаляется, и в этот момент под громкие возгласы и аплодисменты в обеденный зал входит Макс Линдер. Вилланель впервые живьем видит человека, которого предстоит убить, и потому вглядывается в него долго и пристально. Элегантный вид: баварский традиционный жакет с высокой застежкой, платиново-светлая челка, блестящая в направленном свете люстр, – он больше похож не на политика, а, скорее, на члена профашистского бойз-бэнда. Улыбка обнажает ортодонтически безупречные зубы, но все-таки в ней заметна некая патология. Что-то в форме губ наводит на мысль о жажде экстрима.