Это Свинцовый Дол, детка!

«Фу ты! Неряха», – подумал он. Пока тщательно протирал каждый палец из четырех, оставшихся здоровыми на правой руке, она разодрала плотный полиэтилен, крепкие зубы впились в сардельку. Хуан, заинтересованно глядящий ей в рот, получил первый же откушенный кусок.

Игорь аккуратно, двумя пальцами, вытащил холодную сардельку, пахнущую чесноком. Принялся есть, не чувствуя вкуса, отвернув лицо, чтобы спеленутый палец не попадал в глаз. Потом переложил ее в левую руку. Стало удобней. «Да, надо становиться левшой. Интересно, как долго эта трещина будет заживать»? – Подумал он, глядя на белый бинт.

Он даже не сделал девице замечания по поводу того, что собаки должны есть свой корм, а не сомнительные сардельки. А хотелось. Ну да, он же «душнила», как его Кристина нередко называла, когда была недовольна замечаниями. По его мнению, вполне справедливыми.

Сегодня вечером весь его налаженный и стабильный уклад затрещал по швам, рассыпался грязной пылью, политой дешевым мужским одеколоном. И пошли клочки по переулочкам. «Клочки по переулочкам, клочки по переулочкам? Или закоулочкам»?

Игорь задумчиво закачался, вперед-назад. Дурная привычка, которая тоже раздражала Кристину. Он вел себя так, когда нужно обдумать что-то.

– Ты чо? Как маятник! – Варя покосилась на него, продолжая жевать и время от времени бросать куски Хуанке.

– Хлеба нет? – Спросила, когда он вынырнул из грустных мыслей и повернулся к ней.

– Нет хлеба, зачем хлеб?

Она смотрела на него с гримасой пренебрежения. Вот и эту лахудру он раздражает уже. Может, это он такой плохой, поэтому Кристина другого нашла?

– Мы куда-то пойдем? – Спросила Варвара, проглатывая пол-сардельки разом, почти не жуя.

– Понимаешь… – Он решился описать обстановку. Они же вместе эту коробочку нашли, значит, она имеет право знать, что там. Значит, нужно ее везти домой. А как?

– У меня дома сидит моя девушка. Даже не знаю… Мы вместе семь месяцев, я ее баловал… Он закусил губу, глазам стало горячо. Это же правда, баловал, все покупал, что просила, в аптеку за лекарствами бегал, когда она гриппом болела, бульончик ей варил…

Варвара развернулась к нему, вся внимание.

– Ну, бывшая уже. Я сегодня узнал, что она мне изменила. – решился он сказать столь жуткую вещь.

– Та ты чо! А как узнал?

Игорь перевел дыхание и выдавил,

– Крышка унитаза поднята и в ванной воняет чужим одеколоном, у меня такого нет и быть не может. Я пришел с работы, а там такое…

Она кивнула головой,

– Ну, крышка поднята, может, она что-то выливала. Полы там мыла, еще что, – раздумчиво сказала она, – а чужой одеколон, это, рили, жесть.

– Да ну, какие полы! Я клининг заказываю раз в неделю.

– Может, эта твоя, бывшая и еду не готовила? – спросила она.

Игорь уставился на девицу Варвару. Промолчал. Конечно, не готовила. Пиццы заказывала.

– Короче! Что ты решил?

– Надо где-то переночевать, подумать. Утро вечера мудренее. Можно в гостинице снять номер, сейчас гляну в интернете, что тут рядом.

– Погоди, – она ухватила его за рукав и сосредоточенно нахмурилась, – эта… бывшая сейчас в твоей квартире сидит, собственной?

– Ну да. Мы встречались почти год, а семь месяцев назад она переехала, я сам предложил…

– А почему тебе домой не поехать и не выгнать ее? Заслужила же.

– Видеть ее не могу. – сказал он, запнувшись.

– Ну позвони, скажи, чтоб убиралась.

Он закатил глаза и вздохнул.

– Ты ее, что ли, любишь еще? – с интересом и недоумением спросила Варвара.

Он задумался и вздрогнул от омерзения, ломаный палец отозвался болью.

– Нет.

– Ну тогда чего?

Он промолчал.

– Ну давай я позвоню, скажу, что я твоя любовница и у меня будет ребенок.

Игорь глянул на девицу расширенными глазами. Такое ему в голову не пришло бы. Соблазн велик. Чтобы не говорить со змеей, не слышать ее вкрадчивый голос. Но надо самому… И желательно глаза в глаза. «Нет, видеть ее не могу. Убью»! Он повел широкими плечами.

– Это слишком. Тем более, это неправда, а я не привык врать.

– Зато она привыкла, – хихикнула Варвара.

– Я сам, – решительно нажал номер. Ее контакт в телефоне назывался, естественно, «Любимая». Фу, противно-то как!

– Але, – пропела она в трубку, – ты где, я пиццу заказала и уже съела, а твоя остыла уже.

– Кристина! – Он собрал силы, чтобы голос не дрогнул, – собирай свои вещи и убирайся из моего дома.

– Чтоооо?! Ты с ума сошел?! – из трубки лилось неподдельное возмущение и презрение. И вот эта нотка презрения в когда-то любимом голосе стала последней каплей. Его бросило в жар. Он отчетливо выматерился и добавил твердым голосом.

– Я буду дома через полчаса, чтоб духу твоего не было. Или я за себя не ручаюсь!

– Сам приползешь, – зашипела она в трубку, – будешь умолять!..

Он прекратил звонок. Перевел дыхание. Ему определенно стало легче. Варвара и Хуан смотрели на него заинтересованно. Пес посапывал, а девица застыла с недоеденной сарделькой в кулаке. И он решил за мат не извиняться. Это было бы неуместно.

До дома было как раз полчаса. Ехал он неспешно, Хуан свернулся на сидении рядом, слился с обивкой. Варвара сидела сзади в распахнутой куртке, под ней – черный свитер в обтяжку.