Это в сердце было моем

Алхимов подсел к рации, отстранил солдата.

- "Волга", "Волга"! Как слышите? Я - "Днепр".

Насколько удобнее и проще самому держать связь. И время экономится.

- "Волга", прицел меньше... Огонь!

В сиротском, по грудь, окопе долго не усидеть, и танки уже рядом.

- За мной, бегом!

Радиостанцию он взвалил на себя, но старики и налегке едва поспевали. Отстали безнадежно или проскочили дальше в сумятице, когда он залег под бугорком с орешником. Так или иначе, он потерял временных соратников из виду. Может, ранило их, может, убило: снаряды огневых налетов дивизиона взрывались не только среди немцев. Вполне вероятно, что пехотинцы и добрались к своим, вернулись к батальонному по фамилии Костюков и доложили, что лейтенант-артиллерист выпрашивал огонь на собственную голову.

Сам же Алхимов совсем не думал, в мыслях не было, что дважды вызывал огонь на себя. Он стрелял по танкам. Просто координаты танков совпадали с его собственными. На карте и на местности.

Совпали они и в третий раз.

То был самый острый и самый обидный момент. Алхимов лежал в яме из-под ели. Ее вырвало с землей и корнями, как выворачивает деревья ураганный ветер. Поверженное могучее дерево простерлось метров на двадцать, косо вздыбив мертвое сплетение земли, корней, травы вокруг комля. Толстый шершавый ствол с густой хвойной кроной и зонт-выворотка лежали поперек пути атакующих. Издали заметив преграду, танки отвернули в стороны. Бронетранспортерам подавно не перевалить было такой препон. И они обтекали его.

Ель значилась на картах - Алхимов точно это помнил - отдельным деревом. Прекрасный ориентир для минометчиков и артиллеристов. На рабочей карте батареи ему присвоили номер. Ориентир № 8.

Они лежали бок о бок, сраженная на посту вековая ель и лейтенант Алхимов. Лежали в центре танковой дуги; оба крыла ее грозили сомкнуться в кольцо...

- "Волга"! Цель - ориентир восемь!

- Цель - ориентир восемь, - повторил далекий штабной радист.

- Да-а, - удостоверил верность приема команды Алхимов, - пять снарядов!

- Пять снарядов...

- Да-а! Беглый!

- Беглый... - голос радиста звучал как из другого мира, куда Алхимову даже теоретически уже не было возврата.

- Да. Натянуть шнуры!

Теперь выждать, не торопиться. И не опоздать. Не дай бог - опоздать! Иначе опять все сначала.

- Натянуть шнуры, "Волга"!

- Готово...

Танки все ближе, ближе. Еще немного, в самое "яблочко" чтоб!

Алхимов быстро оглянулся, словно мог увидеть отсюда своих солдат у пушек. Командиры орудий вскинули над головой невидимые клинки. Рубанут наотмашь: "Огонь". Наводчики дернут уже натянутые боевые шнуры: "Выстрел!". Дульные тормоза с жаберными щелями полыхнут багровой вспышкой, мгновенно отскочат назад массивные стволы. Замковые откроют затворы, дымные гильзы, звеня и приплясывая, отлетят к станинам. А стопятидесятидвухмиллиметровые гранаты уйдут в зенит и низвергнутся с неба на цель, ориентир восемь.

- Огонь!

И съежился, вжался в рыхлый грунт. Отбегать уже было некуда. Вокруг танки.

Ударная волна толкнула в круглый парус выворотка и сдвинула ель, словно пытаясь поднять ее на ногу. Алхимова накрыло толстым защитным слоем земли и корней.

Пять залпов, пять раз по двенадцать осколочно-фугасных гранат, два с половиной центнера тротила и стали рухнули на пятачок земли. Алхимова будто раскачивали за руки и за ноги и били головой в медный колокол. Мутилось сознание, в груди колыхалась тошнота, сумасшедший грохот и звон колошматили в барабанные перепонки. И плотная тяжесть сверху, от которой нечем было дышать. Задыхаясь, давясь дурнотой, Алхимов с трудом выдрался из-под завала. Он жадно глотнул прогорклый дым, закашлялся до спазм в животе, а отойдя немного, протерев запорошенное лицо и глаза, заплакал от обиды и злости.

Тринадцать танков, воссоединившись за поваленной елью в боевой ромб, ревели, лязгали, стреляли уже позади, за его спиной. Но бронетранспортеры отстали. Огонь дивизиона оторвал пехоту, оторвал! Две машины валялись вверх днищем, из третьей выворачивался, ввинчиваясь в мутное небо, черный смерч. Уцелевшие автоматчики, что еще несколько минут назад строчили из своих "шмайсеров", драпали к лесу. Остальные, не потерявшие хода машины откатывались назад. Нет, дивизион не впустую выпалил шестьдесят снарядов. С танками, отрезанными от пехоты, легче совладать, легче...

Над полем висело бурое облако. Алхимов перебежками двигался к последнему рубежу. На пути танков лежал овраг, естественное, заготовленное природой противотанковое препятствие. Они остановятся, задержатся. По движущимся танкам попасть непрямой наводкой - редкостная удача. А бить надо наверняка. Там, у оврага он доконает их, ненавистные до черных кругов в глазах фашистские танки!