Это внутри

— Ну, на преподобного Пирса надеяться нечего, — проворчал кто-то из мужчин, — он слинял еще на рассвете, даже ворота забыл запереть в спешке…

— Священник и Бог это не одно и тоже, — возразила старушка и охнула, указывая на крышу.

Спасатели осторожно спускали с нее носилки с телом. В толпе послышались взволнованные голоса. Лицо лежавшего на них человека было не рассмотреть, но многие узнали любимую рыбацкую куртку Боба Брауна.

Марго повернулась и пошла по улице, сама не зная куда. Она чувствовала неподъемный ледяной провал, раскрывшийся внутри. На всем свете не осталось для нее места. Маргарита свернула с дороги, лаковые сапожки по щиколотку погрузились в раскисшую землю. Она добралась до большого трухлявого пня на границе двух полей и присела там, бездумно глядя на то, как солнечный свет белесыми пятнами накипи оседает на каменной спине далекой горы. Полная осеннего ветра пустота вокруг как нельзя лучше отвечала настроению, а небо, казалось, навсегда закрылось от Марго толстым панцирем. Она очнулась, лишь когда на деревню опустился сумеречный туман, а лужа у ног схватилась тонким полосатым ледком. Маргарита тяжело встала и направилась домой.

В квартире было тихо, к беспорядку на полу добавилась разодранная упаковка аспирина, из чего Марго сделала вывод, что Джереми уже пришёл в себя.

Проходя мимо его комнаты, она услышала повизгивание Даггера и тихий голос сына. Он часто разговаривал с собакой, Марго не стала прислушиваться и сразу направилась к себе. Подставив стул к высокому гардеробу, она достала сверху два пыльных чемодана, один положила на пол, другой поставила у дверей соседней спальни. Она набила свой почти доверху, когда в комнату вошел Джереми. Его лицо было бледным, гладко зачесанные волосы еще не высохли после душа.

— Что это? — поднял он бровь, указывая глазами на ворох вещей.

— Мы уезжаем, — устало отозвалась Маргарита, — пожалуйста, давай обойдемся без споров… Ты и сам все прекрасно видишь, твои друзья наверняка сообщили, что произошло. Здесь оставаться опасно.

Он подошёл, поднял чемодан и вытряхнул его тщательно сложенное содержимое на пол.

— Мы никуда не едем.

Маргарита почувствовала разгорающуюся злость.

— Господи, Джерри, сколько можно?! Я смертельно устала от всего этого... И уже не знаю, как достучаться до тебя! Ты так изменился в последнее время, совсем рот перестал открывать, даже не кричишь на меня больше! Честное слово, мне это не нравится!

Он взглянул на нее исподлобья, ноздри гневно затрепетали.

— Хочешь, чтобы я кричал? Таким я тебе нравлюсь больше?!

Марго швырнула чемодан на постель и стала вновь сгребать в него вещи, не глядя на сына, стоявшего по другую сторону кровати.

— Мы уезжаем, и точка, Джерри! До твоего совершеннолетия еще три месяца! И сейчас ты должен подчиниться!

— Никто не смеет говорить мне, что я должен и чего не должен!

— Чего ты добиваешься?! — Маргарита окончательно вышла из себя. Она схватила телефон и потрясла им в воздухе: — Хочешь, чтобы я позвонила врачу и попросила насильно положить тебя в клинику?!

В следующую секунду мобильник взорвался в ее руке, а кровать поднялась и отбросила Маргариту назад. Матрас рухнул на пол, Марго оказалась прижата к стене металлической клеткой. Ножки кровати воткнулись в деревянные панели вокруг Марго.

— Мы. Никуда. Не. Едем. — раздельно проговорил Джереми. — И звонить ты никому не будешь…

Он подошел к сетке и провел по ней пальцем на уровне ее лица.

— Если, конечно, хочешь выйти отсюда... Ты поняла… мама?

Выражение черных глаз сына напугало ее больше, чем все остальное. В грудь впивались проволочные ромбы, обожженная ладонь пульсировала, наливаясь болью. Маргарита кивнула головой, подбородок отчаянно дрожал, на лицо упала прядь волос. Притиснутая к стене, она не могла поднять руку чтобы убрать ее.

— Хорошо, — выдохнул Джереми.

Кровать встала на место, матрас заполз и улегся на сеть, как гигантский скат, даже подушки оказались аккуратно сложены в изголовье. Маргарита соскользнула на пол и прижала больную руку к груди.

Джерри скривил губы, глядя на нее, и негромко проговорил:

— Намекнешь хоть кому-то о том, что видела — и завтра в городе найдут еще один труп...

Марго прижала ладонь к лицу, подавив готовый вырваться крик ужаса. Джереми дернул углом рта, подойдя к матери, присел на корточки и погладил ее по длинным растрепавшимся волосам, пропуская черные локоны между пальцами.

— … и так будет продолжаться до тех пор, пока ты не научишься уважать меня...

Марго чувствовала ладонь сына на своей шее, и эта ледяная ласка была самым страшным, что она когда либо ощущала.

— Веди себя разумно, и мы станем настоящей семьей, прямо как те, что нарисованы на пачках кукурузных хлопьев… я обещаю…

Джереми улыбнулся и, взяв ее руку, поцеловал обожженную ладонь. Марго боялась шевельнуться, чтобы вновь не разозлить его. Джерри встал и вышел из комнаты, Маргарита услышала, как он зовет Даггера на прогулку. Только после того, как хлопнула входная дверь, Марго доползла до кровати и, зарывшись лицом в подушку, расплакалась.

***