Это все нереально! (сборник)

— С тобой, дорогая, всегда можно быть уверенным в одном.

— В чём же?

— В том самом. Ты, кстати, была, как обычно…

— Ой, Децербер, ради Повелителя[16], замолчи.

Пёс пожевал губу и выпустил в потолок сначала струйку, а потом целый поток дыма. Источником того служила одна из трёх нескончаемых сигар, с которыми Децербер ни при каких обстоятельствах не расставался.

— Насчёт твоего совета… — сказал он.

— Тебе не хватило?! — Русалка обернулась, но её лицо не выглядело рассерженным. Усталым, только по-прежнему заинтересованным — так следовало бы сказать.

— Малютка, ну, ты обо мне совсем какого-то такого мнения, от которого мне даже неуютно делается.

— А-я-яй, мой маленький стесняшка.

Алли наклонилась и поцеловала Децербера. Одна голова ответила на поцелуй, но отчего-то меланхолично. Остальные две задумчиво глядели в потолок.

— Что это с тобой? — несильно, однако встревожилась Алли.

Пассивность, даже небольшая, обычно не была свойственна горячему парню Децерберу.

— Я о работе… У меня серьёзно с ней нелады — серьёзные нелады.

— Что, начальник застукал с уборщицей?

— Да неэт, — отмахнулся Децербер. — Наш начальник меня не беспокоит: он сам спокойный парень. Работает, конечно, но это порок всего современного поколения.

— А ты свободен от пороков, милый мой Децерберушка.

Пёс, как он поступал в подобных случаях, пропустил колкость мимо ушей. Мимо каждого из шести в отдельности и мимо всех вместе взятых.

— Но вот наша работа… она настораживает.

— Ты о чём? — Теперь насторожилась Алли.

— И маленький, незаметный босс, который эту работу разруливает, совершенно с ней не вяжется.

— Да о чём ты…

Децербер протянул лапищу и нежно прикрыл переводчик Алли. Слова русалки превратились в невнятный бубнёж.

— Тише, сладкая. Мы в кладовке, но на работе.

Пёс убрал руку.

Алли в удивлении округлила и без того большие и круглые, как телескопические линзы, глаза.

Децербер принялся ей объяснять и, поскольку был прирождённым рассказчиком, делал это, безусловно, заговорщицким шёпотом:

— Оглянись вокруг: отовсюду прёт странность…

Алли послушно оглянулась. Задняя стенка, уставленная от пола до потолка зелёным горошком, не показалась ей странной, ведь они с Децербером находились на складе. Горошек, правда, был трансформирующийся и в любой момент мог во что-нибудь превратиться. Скажем, в арбуз у вас в животе. Но всю ответственность брал на себя покупатель: продавец и производитель освобождали себя от каких-либо обязательств, назначая за меняющуюся еду самую низкую цену среди продуктов питания. Дешевле баночного трансформирующегося горошка была только спонтанно-взрывающаяся-или-не-взрывающаяся-как-повезёт фасоль.

— Не вижу ничего странного, — сказала Алли, не отрывая пристального взгляда от Децербера, — не считая одного пса с криминальными наклонностями, почему-то работающего в самой престижной фирме…

— Видишь! Вот и странность номер раз!

— …в самой престижной фирме по производству ракушек.

— Ещё одна странность. — Децербер прищёлкнул пальцами. — Кому нужны эти долбаные ракушки?

— Они не долбаные — они очень хорошие, качественные…

— Они ужасные и по большей части бракованные. Но наша фирма единственная, которая их производит…

— …а потому, — закончила Алли, — они лучшие. Не так ли?

— Где ты научилась мужской логике и куда ты девала свою женскую?

— А будешь грубить… — Алли поджала губки.

— Да ладно, не буду, не буду. — Децербер примиряюще похлопал её по попке. — А то ещё поссоримся. Хотя мириться я люблю.

— Деце…!

— Но ракушки и моё назначение — это мелочи. Посмотри лучше на нашего шефа, Алька.

— Алька?

— Нет, ты посмотри. Вот, гляди.

Децербер уступил ей место перед дверью.

Алли подошла, нагнулась к замочной скважине и увидела неторопливо вышагивавшую по коридору фигуру. Фигура была октаногом, поэтому выхаживала не только неторопливо, но и неуклюже. Октаног зачем-то носил шляпу — наверное, считал, что в ней выглядит солиднее.

«На самом деле, — подумал Децербер, — на фоне этой шляпы все остальные выглядят солиднее».

Тем не менее, Дравог Ктулха — так звали октанога — носил шляпу и не снимал её даже в помещении. И это несмотря на его манию всех и каждого учить правилам приличия, иногда — собственного сочинения.

— Погляди на шефчика повнимательнее и ответь мне, Алли: может такое существо быть владельцем и руководителем завода по производству ракушек? Ох. Конечно же:

— да.

— нет.

Алли как-то странно поглядела на Децербера.

— Что ты хочешь сказать, мой горынчик?

— Только тихо, никому не говори, — как профессиональный шпион, прошептал Децербер. Затем, чтобы увеличить конспиративность, прикрыл ладонью рот и ещё тише произнёс: — Это заговор. — И резко отнял ладонь.

Алли отшатнулась и упёрлась в дверь.

— Спокойнее, спокойнее, — без лишних эмоций и на нормальной громкости сказал Децербер. — Я понимаю, это шок, но надо уметь…

— Какой заговор?! — вскричала Алли.

Децербер приложил палец к губам.

— Тише, моя рыбка…

— Какой заговор, ты, идио…

— Нет-нет, сейчас не время для заигрываний, дорогая.

— Какой-такой заговор?! А?