Это все о Боге История мусульманина атеиста иудея христианина

— Незадолго до этого я стал христианином, — продолжал я. — Мои родители не поняли, как такое могло произойти. А я считал, что возможность стать последователем Иисуса — лучшее, что могло случиться со мной. Для родителей же это событие оказалось величайшим разочарованием жизни, — и я коротко рассказал о том, как они пытались образумить меня, а затем продолжал:

— Они испробовали все, что могли, лишь бы заставить меня одуматься, наконец выбились из сил и решили прибегнуть к последнему средству — выгнать меня из дома. Так они и поступили — с надеждой, что трудности чему–нибудь да научат меня и приведут обратно домой.

Но после двух лет разлуки они поняли, что больше не выдержат, и потому с радостью приняли меня обратно и научились сосуществовать со мной.

Когда я стал христианином, мои мама, отец и сестра были уязвлены так, что я не могу передать словами их состояние — вероятно, я даже понять его не смогу, но во всем этом проявлялась их любовь ко мне.

Сегодня они находятся здесь, в самом неожиданном для них месте. Впервые в жизни, впервые за двадцать лет моего пребывания в христианской вере, они переступили порог церкви. Возможно, это первое посещение станет для них единственным.

Есть люди, которые вынуждены терпеть наши разговоры и лучшие намерения, касающиеся нашей религии. Есть миллионы невоспетых героев Бога — таких, как мои родители. Даже Иисус почтительно и с состраданием признавал, каким трудным может оказаться ответ на его призыв для родных его последователей. И поэтому я прошу вас: пожалуйста, окажите мне любезность, поприветствуйте моих родителей стоя — за любовь, которую они дарили мне, хотя и не понимали меня. Для меня это чрезвычайно важно.

Все присутствующие поднялись с изъявлениями благодарности: продолжительными, громкими и искренними.

Мне казалось, нас всех приподняла исцеляющая рука Бога, я наслаждался каждой секундой происходящего. Потом я сказал:

— Мама, папа, сестра, спасибо вам за любовь. Все хорошее, что во мне есть, досталось мне благодаря вам и вашей любви ко мне.

Я был горд своей церковью.

Я был горд своими родными.

В этот момент впервые за все время я принадлежал и родным, и церкви.

Мы все равно никогда не принадлежим религии. Мы всегда принадлежим людям. Даже наша принадлежность к Богу ощущается благодаря им.

После службы моя мама радостно улыбалась, словно ощутив приток свежей энергии, запаса которой ей должно было хватить на предстоящие годы; у сестры был умиротворенный вид — она понимала, что все ее попытки помирить нас наконец–то принесли плоды; отец неловко попытался справиться с волнением и пошутил, что моя «лекция» слишком уж затянулась — минут на сорок, не меньше.

Я не сомневаюсь, что мое решение следовать за Иисусом было прямым следствием родительской любви друг к другу и их любви ко мне. Когда я впервые прочел древние священные писания и узнал, как пророки и поэты древности любили и страдали за свой народ, как Иисус обращался к народу и страдал вместе с ним, и сколько благ принес ему, я обрел Иисуса. Благодаря моим родителям я с первого взгляда узнал любовь, как только ее увидел. Когда Иисус говорил в Ин 14: «Я есмь путь и истина и жизнь»[103], я поверил ему. Родители стали моими первыми свидетелями пути, истины и жизни Христа — моими первыми евангелистами.

В тот день в церкви все мы наполнились небесной благодатью и испытали новое начало.

Расходясь к своим машинам, оставленным на стоянке, люди останавливались, чтобы переброситься словом с моими родителями, кое–кто даже пытался говорить с ними по–хорватски, чем доставил им радость. Казалось, Бог остановил время только для меня, чтобы я мог упиваться Божьей любовью. Этого момента я ждал два десятилетия — чтобы в моей церкви моих родных приняли как своих, а мои родные отнеслись, как к людям, к прихожанам моей церкви. Единый мир. Царство Божье прямо здесь, как и говорил Иисус.

Вихрь, который не остановить

Нам необходимы разговоры о религии. Продолжительные, глубокие, подробные разговоры. О каждой религии — под которой, повторюсь, подразумевается любая система значений — со всем человечеством, со всем этическим сообществом. Нельзя просто претендовать на «нашего Бога» как на «нашего судию». Наши религиозные и другие системы находятся в одной и той же лодке размером с нашу планету. Наши судьбы настолько взаимосвязаны, что никто не может сказать: «Прошу, оставьте меня в покое: я дырявлю дно лодки под моим сиденьем, а не под вашим. У меня своя жизнь, у вас — своя». Теперь все мы или поплывем, или утонем вместе. Жизнь никогда не бывает просто нашей. Бог, добро и благодать всегда присутствуют и в других, и преображение начинается, когда мы достигаем глубин нашей религии и обнаруживаем жизнь, в которой участвуют другие. Мы осознаем очевидное: Царство Божье принадлежит Богу, а не нам.