Это всегда была ты

– Это компьютерная игра, просто огромный проект. Был настоящий кастинг, и я – тада-а-ам – получила одну из главных ролей. Все это еще суперсекретно, но поскольку я знаю, что ты умеешь хранить тайны, я расскажу тебе. Игра называется «Ashes of Fear» или «Пепел страха».

Моя подруга выжидающе смотрит на меня.

Я пытаюсь не обращать внимания на сходство с именем Ашера.

– Я действительно рада этому, Обри. Только скажи, на этот раз ты озвучиваешь не маленького мальчика?

– Нет. – ее улыбка выглядит крайне довольной. – Я охотница на демонов.

И этим она действительно заставляет меня на какое-то время не думать о боли в моей грудной клетке. С моих губ срывается восторженный возглас.

– Есть ли сцены сражений?

Она восторженно кивает:

– Их там очень много. А я радуюсь этой работе как дурочка!

– Вау, это действительно звучит здорово. Поздравляю.

Я размышляю, может ли это быть игрой, которая понравилась бы Ною, и тут же пучина уныния затягивает меня с новой силой.

– А теперь, – быстро говорит она, – давай смотреть фильм. Так что хоть я и сказала, что ты можешь выбрать сегодня, но я солгала… – Обри держит два диска. – Либо мы любуемся замечательной, непревзойденной, потрясающе красивой и стильной Блейк Лайвли в «Веке Адалин», либо просто вот этот – другой фильм.

Я даже не могу разглядеть, что там за пара на обложке, – настолько энергично она машет перед моим лицом первым диском.

– А какой другой фильм?

– Кое-что, где люди поют. – Не дожидаясь моего ответа, она бросает второй диск на пол позади себя. – Это был хороший выбор с твоей стороны!

Она широко ухмыляется, и я впервые за этот день испытываю желание искренне улыбнуться.

– Сколько раз мы уже смотрели этот фильм? Примерно миллион?

– Думаю, где-то так. И с каждым разом он становится все лучше.

– Я тоже так думаю.

– Подождем пиццу или сразу начнем?

– Давай начнем прямо сейчас.

Она приседает на пол и включает диск.

– Ты когда-нибудь думала о том, как странно, что Блейк Лайвли влюбилась сначала в Харрисона Форда, а сорок лет спустя – в его сына?

– У них у обоих есть борода, – говорю я.

– Борода теперь не совсем в моем вкусе.

– Но может быть, дело в том, что его сын был богат, воспитан, изобретателен и начитан? Он дарит ей эти книги, все первые издания.

Я тяжело сглатываю, потому что тут же снова думаю об Ашере. Он подарил Сэму первое издание «Винни-Пуха».

– Скорее нет. Богат, воспитан, изобретателен и начитан? Это отвратительно. – Обри начинает громко смеяться и кидает в меня упаковку от чипсов. – Слишком идеален.

– Почему мы тогда постоянно пересматриваем этот фильм, если считаем героя таким неинтересным?

– Из-за потрясающего женского персонажа. Потому что Блейк в этой роли и есть лучший джентльмен. Она вежлива, образованна, загадочна и сексуальна. И у нее есть собака.

Обри запускает фильм, и мы слышим закадровый голос, который объясняет, почему так происходит, что героиня не стареет.

Мы сидим вместе на диване. Я не могу как следует сосредоточиться на сюжете, но Обри с жаром погружена в процесс. Она поднимает ноги от страха, когда происходит автокатастрофа, и шипит от ярости, когда Адалин приходится залечь на дно в первый раз, потому что другим бросается в глаза, что она ни капли не стареет.

– Пиццу уже давно должны были привезти. Я хочу уже свое мороженое, в конце концов. Но мама, к сожалению, научила меня, что ни за что нельзя есть сначала десерт.

– Моя мама тоже.

И Ричард. Но его образ, который собирается выстроиться перед моим внутренним взором, я быстро отталкиваю. Вместо этого я смотрю на свою подругу. По лицу Обри вдруг расползается самодовольная ухмылка, как у кошки после того, как она слопала канарейку. Я понимаю, что именно Обри замышляет в тот момент, когда нажимает на кнопку паузы. Мы обе устремляемся на кухню, чтобы как можно скорее добраться до лотка с мороженым.

– Большая ложка или маленькая? – спрашиваю я Обри, которая тут же вскрывает мою упаковку.

– Глупый вопрос.

Я достаю из ящика две большие ложки, и через секунду мы обе погружаем их в наше мороженое.

– О боже, это просто великолепно, – стонет Обри. – Фисташковое мороженое однозначно самое вкусное на всем белом свете. Я не могу понять, как тебя только не тошнит от этой хрени со вкусом корицы.

– Тише, тише… – я с наслаждением закрываю глаза. – У меня сейчас очень, очень интимный момент.

Вкус корицы во рту действует на меня как лекарство. На мгновение все становится хорошо.

Тут раздается звонок в дверь.

– Ну, блин, – говорит Обри. – Они уже упустили свой шанс. Теперь пицца, к сожалению, должна остыть, потому что мы сначала съедим мороженое.

Она нажимает на дверную кнопку и достает из бумажника деньги. Когда через минуту в дверь стучат, она тут же отворяет ее.

– Это стоит тридцать долларов, не так ли?

– Ну, это зависит от того…

– От чего?

– Могу ли я остаться на ночь.

Мое сердце пропускает удар, когда мой взгляд падает на него, и я медленно вытаскиваю ложку изо рта.

Ашер.

Я больше не могу пошевелиться. Боль резко возвращается. Боль, а также что-то, что кажется совершенно абсурдным для надежды.