Это всё ты

Но сперва нам отдают фотографии. Оказывается, машина снимала нас во время полета. На большинстве я, конечно же, с открытым ртом. Но кадры реально смешные. И в определенной степени милые – почти на каждом снимке Ян смотрит на меня.

– Да уж… Увлекательный был аттракцион, – бормочу смущенно.

Нечаев смеется.

– Это только начало.

Выкатываю в ужасе глаза. Мотаю головой и спешно убеждаю его, что больше он меня ни на одну карусель не затащит. Однако, выпив горячий шоколад и слопав огромное облако сахарной ваты, я соглашаюсь на новое «путешествие».

Хочу сделать что-то… Что угодно, чтобы сбить будоражащие ощущения в ладонях и в каждой клеточке организма… Ощущение твердого тела Яна.

Самым ошеломляющим является то, что, даже ощутив ту часть мужского тела, соприкосновение с которой всячески избегала при контакте со Святиком, в случае с Яном я не испытала обыкновенного неприятия.

А что испытала? Не знаю. Внизу живота стало как-то шатко и больно. Но это не казалось отвратительным.

Дикость.

То ли из-за горячих напитков, то ли из-за ветра… Губы Яна краснеют и становятся еще ярче. Я не могу на них не смотреть. Через раз Нечаев перехватывает мои взгляды и, замирая, прекращает говорить. А внутри меня в эти мгновения проносится сумасшедшая щекотка.

Я пьяна от каких-то странных чувств. Я так сильно пьяна, что уже радуюсь возможности поорать на аттракционах. Это помогает выплеснуть излишки эмоций.

И это так потрясающе!

Ян, его друзья, этот парк и волшебство звездного вечера… Я будто в другом мире очутилась!

И покидать этот мир нет желания. Совершенно.

Но Нечаев периодически смотрит на часы и в один момент сообщает, что пора ехать, если не хочу опоздать.

Обратная дорога занимает чуть больше времени. Ян не слишком быстро едет. И даже останавливается на «красный», чего не делал днем. На одном из светофоров случайно смотрю в зеркало заднего вида и, так как наши визоры подняты, ловлю на себе внимательный взгляд Нечаева. Улыбаюсь и, несмотря на то, что мои губы скрывает нижняя половина шлема, вижу по глазам – моя мимика ясна. Жду, что Ян что-то скажет, отреагирует хоть как-то. Но он не делает ничего. Не двигается. Продолжая меня рассматривать, только моргает.

Смутившись, опускаю стекло своего шлема раньше, чем включается «зеленый». Он, в свою очередь, срывается с места резче, чем делал это на всех предыдущих светофорах.

– По воскресеньям мы все еще ездим к маминым родителям… – говорю Нечаеву, когда он высаживает меня в полумраке между многоэтажками.

– Я в курсе. Потому и позвал тебя сегодня.

Он снял шлем, и я уже отдала ему свой. Мы видим друг друга достаточно хорошо. Он, покачивая мотоцикл, клацает какими-то кнопками и смотрит так, что сгорает темнота. А я… Стою и намеренно задеваю коленом его ногу.

Мне хочется снова прикоснуться к нему… Хочется, чтобы он сжал мою руку… Хочется приблизиться настолько, чтобы почувствовать его дыхание…

Что это? Как глупо я себя веду! Немыслимо!

– А в понедельник… – не знаю, что сказать пытаюсь, пока он смотрит так, будто и сам чего-то ждет. Внутри разворачивается новый ураган. Я уверена, что мне не поможет никакое сейсмическое предупреждение… Вот-вот очередная стена будет разрушена. – Ты ведь придешь на тренировку?

– Угу.

Он нервничает? Глядя на меня, постукивает пальцами по баку и трет своей ногой мое колено.

Господи…

– Значит, увидимся… – выдыхаю я крайне отрывисто.

По спине сыпучая волна озноба слетает.

– Покатаешься со мной после тренировки? – толкает Ян спешно, взволнованно и будто отчаянно.

Глаза в глаза. Выбивающий душу зрительный контакт.

«Наконец-то!» – вопит мое подсознание.

И…

– Да! – выпаливаю задушенно.

Быстро отдаю ему куртку и сбегаю, забыв попрощаться. Взлетаю по лестнице и заскакиваю в квартиру так прытко, будто за мной кто-то гонится.

Прижимаясь спиной к двери, тяжело дышу и ошарашенно изучаю себя в зеркале. Взгляд безумный, щеки пылают, губы дрожат… Внутри все скручивается в узел.

Сумасшедший день!

Это было?.. Было со мной? По-настоящему?

Сейчас, когда погружаюсь в атмосферу своей обычной жизни, ощущаю потрясение и вину. Вроде ничего такого не сделала… Но совесть грызет страшно.

– Ты почему здесь застряла? – спрашивает Агния, застигнув меня врасплох.

Вздрагивая, заставляю себя отлипнуть от дверного полотна.

– Восстанавливаю дыхание… А то бежала… И… – выдаю что-то бессвязное.

Наклонившись за тапочками, осознаю, что ноги у меня... Мокрые насквозь! Но выбора нет. Снимаю грязные кроссовки, а за ними и сырые носки.

– Не говори маме, – прошу шепотом.

Подхватываю все и скрываюсь в ванной. Запихнув обувь на дно бельевой корзины, прикидываю вещами. Носки же и заляпанный молочный костюм заталкиваю сразу в стиральную машину. Подумав, отправляю следом лифчик и трусы. Последние, шокировав меня, оказываются тоже влажными… Неосознанно всхлипнув, заглушаю звук ладонью. Бросаю на вещи капсулу, сыплю щедрую порцию пятновыводителя, врубаю режим стирки и, не рискнув еще раз увидеть себя в зеркале, затыкаю пробку в ванне.

– Юния?