Это же Патти!

– В них я все равно выглядела бы не очень хорошо. У меня ужасная царапина на коленке.

Спортивные тапочки с эластичными каблуками уменьшили ее рост (пять футов) на дюйм. После полудня она провела целый час перед зеркалом, укладывая волосы в небрежно свисающие кудри и пристраивая большущий голубой бант над левым ухом. Когда она кончила, перед Харриет и Малышом Маккой предстала самая очаровательная маленькая девочка, какую только можно увидеть резвящейся в парке солнечным утром.

– Что ты будешь делать, если он тебя поцелует? – поинтересовалась Малыш Маккой.

– Постараюсь не расхохотаться, – усмехнулась Патти.

Последние пятнадцать минут ожидания она потратила на генеральную репетицию. К тому времени, когда Мэгги появилась в дверях с известием, что гость ждет внизу, Патти знала свою роль назубок. Малыш Маккой и Харриет проследовали за ней до первой лестничной площадки, где остались висеть на перилах, а Патти, закинув на плечо свою куклу, спустилась в гостиную.

Она робко, бочком вошла в дверь, сделала реверанс и смущенно протянула руку высокому молодому джентльмену, который шагнул ей навстречу.

– Как поживаете, дядя Вобевт? – прошепелявила она.

– Ну и ну! Неужели это маленькая Патти?

Он взял ее за подбородок и приподнял ее лицо, чтобы получше его рассмотреть – мистер Пендлтон был, к счастью, несколько близорук. Она ответила ему милой улыбкой и прямым взглядом больших простодушных детских глаз.

– Ты становишься большущей девочкой! – произнес он с отеческим одобрением. – Смотри-ка! Ты уже почти мне до плеча.

Сжимая в объятиях куклу, она уселась поглубже в большом кожаном кресле и чопорно выпрямилась с торчащими прямо вперед ногами.

– Большое шпашибо, дядя Бобби, за мою квашивую куклу! – Патти запечатлела поцелуй на улыбающихся фарфоровых губках.

«Дядя Бобби» наблюдал за ней с удовлетворением. Ему нравилось это раннее проявление материнского инстинкта.

– И как ты собираешься ее назвать?

– Все никак не пвидумаю. – Она подняла на него озабоченный взгляд.

– Может быть, Патти-младшая?

Она отвергла это предложение, и они в конце концов остановились на Алисе, в честь «Алисы в Стране Чудес». Благополучно разрешив этот вопрос, они погрузились в беседу. Он рассказал ей о рождественской пантомиме, которую когда-то видел в Лондоне и в которой роли исполняли маленькие девочки и мальчики.

Патти слушала с глубоким интересом.

– Я пришлю тебе книгу сказок, в которой есть содержание этой пьесы, – пообещал он, – с цветными картинками, и тогда ты сможешь прочитать ее сама. Ты ведь, конечно, уже умеешь читать? – добавил он.

– Конечно, умею! – сказала Патти с упреком. – Я давно умею читать. Я могу читать что угодно – ешли буквы большие.

– Да ну! Ты делаешь успехи! – сказал «дядя Бобби».

Затем они предались воспоминаниям, и разговор зашел о Билли-Бое.

– Помните, как он певегрыз свою вевевку и пвишел в цевковь? – Патти расплылась в улыбке при этом воспоминании.

– Боже! Я никогда этого не забуду!

– Папа обычно находил какой-нибудь предлог, чтобы не присутствовать в церкви, но в то воскресенье мама его заставила пойти, и, когда он увидел, как Билли-Бой шагает по проходу между скамьями, и на мордочке у него нечто вроде достойной улыбки…

«Дядя Бобби» закинул голову и захохотал.

– Я думал, судью хватит удар! – объявил он.

– Но смешнее всего, – продолжила Патти, – было смотреть, как вы с папой пытались его выгнать! Вы толкали, а папа тянул, и сначала Билли упирался, а потом стал бодаться.

Она неожиданно вспомнила, что забыла шепелявить, но «дядя Бобби» был слишком увлечен воспоминаниями, чтобы заметить ее оплошность. Патти постаралась снова незаметно войти в роль.

– И папа отвугал меня за то, что вевевка не выдевжала – а я в этом шовшем не была виновата! – добавила она; ее губы трогательно задрожали. – А на шледующий день он велел заштрелить Билли-Боя.

При этом воспоминании Патти уронила голову на лежавшую в ее объятиях куклу. «Дядя Бобби» поспешил утешить ее.

– Ничего, Патти! Может быть, у тебя еще будет когда-нибудь козлик.

Она покачала головой, с намеком на всхлипывание.

– Нет, никогда! Нам не вазвешают тут девжать козликов. А я любила Билли-Боя. Мне ужашно одиноко без него.

– Ну-ну, Патти! Ты слишком большая девочка, чтобы плакать. – «Дядя Бобби» ласково погладил ее кудри. – Не хочешь ли сходить со мной в цирк на следующей неделе, чтобы посмотреть там на разных зверей?

Патти оживилась.

– Там будут шлоны? – спросила она.

– Несколько слонов, – пообещал он. – И львы, и тигры, и верблюды.

– Ах, как хорошо! – Она захлопала в ладоши и улыбнулась сквозь слезы. – Я очень хочу пойти. Шпашибо, большое шпашибо.

Полчаса спустя Патти снова присоединилась к подругам в Райском Коридорчике. Она исполнила несколько па матросского танца с куклой в качестве партнера, затем упала на кровать и со смехом взглянула на своих подруг через рассыпавшиеся кудри.

– Скажи нам, что он тебе говорил, – умоляла Малыш Маккой. – Мы чуть не растянули шеи, когда вытягивали их над перилами, но не расслышали ни одного слова.

– Он поцеловал тебя? – спросила Харриет.