Этот бессмертный

Самый большой из них покачал головой.

А теперь уходите, уходите, уходите. Оцените тишину. Жизнь уже сыграна, как нам и не снилось, – оцените тишину. Чего надеялись боги добиться, добиться? Ничего. Это была всего лишь игра. А теперь уходите, уходите, уходите. Уже поздно, поздно, так поздно.

Они все еще сидели, поэтому я встал, хлопнул в ладони, крикнул: «Уходите!» – и быстро пошел прочь.

Я собрал своих спутников и вывел их обратно на дорогу.

От Ламии до Волоса около шестидесяти пяти километров, включая крюк к Горючему Месту. В первый день мы, может, покрыли одну пятую того расстояния. Тем вечером мы разбили лагерь на пустой площадке в стороне от дороги. Ко мне подошла Диана и спросила:

– Ну так как?

– Что «как»?

– Я только что говорила с Афинами. Пустой номер. Редпол молчит. Мне нужно твое решение.

– Очень уж ты решительная. Почему бы нам еще не подождать?

– Мы и так ждали слишком долго. Полагаешь, он закончит путешествие раньше времени?.. Местность здесь превосходная. Для несчастного случая лучше и не придумаешь… Ты ведь знаешь, что скажет Редпол – то же, что и раньше, – а это означает одно: убить.

– И мой ответ тот же, что и раньше: нет.

Она опустила голову, быстро заморгала глазами.

– Пожалуйста, подумай.

– Нет.

– Тогда вот что от тебя потребуется, – сказала она. – Забудь об этом. Полностью. Ты умываешь руки. Соглашаешься на предложение Лоурела и даешь нам нового гида. Утром ты можешь улететь отсюда.

– Нет.

– Ты что, действительно не шутишь – насчет защиты Миштиго?

– Не шучу.

– Я не хочу, чтобы тебя покалечили или чего похуже.

– Мне и самому не очень-то нравится такая перспектива. Так что ты избавишь обоих нас от массы неприятностей, если дашь отбой.

– Я не могу этого сделать.

– Дос Сантос сделает, только скажи ему.

– Это вовсе не административная проблема, черт подери!.. Как жаль, что я с тобой повстречалась!

– Виноват.

– На карту поставлена Земля, а ты занимаешь не ту сторону.

– Это вы не ту.

– Так что ты собираешься делать?

– Раз я неспособен вас убедить – стало быть, я просто должен вам помешать.

– Ты не можешь встать между Секретарем Редпола и его супругой, не имея на то весомых оснований. Мы находимся в слишком щекотливом положении.

– Знаю.

– Так что ты не можешь нанести вред Дону, и я не верю, что ты способен на это по отношению ко мне.

– Верно.

– Тогда остается Хасан.

– Снова верно.

– А Хасан есть Хасан. Что ты сделаешь?

– Почему бы не выдать ему его документы прямо сейчас? Это избавило бы меня от лишних хлопот.

– Я не сделаю этого.

– Так я и думал.

Она снова взглянула на меня. Глаза ее увлажнились, но в голосе ее и в лице не произошло никаких изменений.

– Если окажется, что ты был прав, а мы нет, – сказала она, – то я буду чувствовать себя виноватой.

– Я тоже, – произнес я. – Очень.

В ту ночь я дремал рядом с Миштиго, чтобы его нельзя было достать ножом, но все было спокойно, ничего подозрительного. Утро тоже прошло без каких-либо событий, как и большая часть дня.

– Миштиго, – сказал я, когда мы остановились, чтобы сфотографировать холмы, – почему бы вам не отправиться домой? Обратно на Тайлер. Еще куда-нибудь. Подальше отсюда. И написать книгу про что-нибудь другое. Чем ближе мы к населенным местам, тем меньше у меня возможности вас защищать.

– Вы дали мне автоматическое оружие, помните? – сказал веганец. Правой рукой он изобразил стрельбу.

– Прекрасно, только я бы на вашем месте еще потренировался.

– Вон там вроде коза стоит у нижней ветви дерева, я не ошибаюсь?

– Верно. Они любят лакомиться маленькими зелеными побегами на ветках.

– Я хочу сделать такой снимок. Это, кажется, олива?

– Да.

– Я должен знать, как назвать этот снимок. «Коза, доедающая зеленые побеги дерева оливы», – наговорил он своему диктофону. – Вот какая будет подпись.

– Великолепно. Снимайте, пока не поздно.

Если бы он не был таким необщительным, таким отчужденным, таким безразличным к своему благополучию… Я его ненавидел. Я не мог его понять. Он всегда молчал, раскрывая рот только в том случае, когда ему требовалась какая-нибудь информация или чтобы ответить на вопрос. Отвечал же он или немногословно, или уклончиво, или оскорбительно, или все зараз. Он был самодовольным, чванливым, голубым и очень властным. Это и вправду заставляло меня размышлять о вкладе Штиго-генов в область философии, филантропии и просвещенной журналистики. Он мне не нравился, вот и все.

Но в тот вечер я поговорил с Хасаном, после того как целый день не спускал с него глаза (голубого).

Он сидел у огня, напоминая своим видом набросок Делакруа[61]. Эллен и Дос Сантос сидели поблизости, пили кофе, так что я освежил в памяти свой арабский и подошел.

– Мое почтение.

– Мое почтение.

– Сегодня ты не делал попыток меня убить.

– Не делал.

– Может, завтра?

Он пожал плечами.

– Хасан, посмотри мне в глаза.

Он посмотрел.

– Тебя наняли для убийства голубого.