Этот бессмертный

– У меня две ученых степени из Нового Гарварда по антропологии культуры. Я решил досконально изучить какое-нибудь Горючее племя, и вот, после некоторых уговоров, это самое племя меня и приняло. Я взялся также и за их образование. Однако вскоре они мне подчинились – во всем регионе. Потрясающе с точки зрения «эго». Со временем моя научная деятельность, мои социальные мероприятия стали значить все меньше и меньше. М-да, надеюсь, вы читали «Сердце Тьмы», так что понимаете, что я имею в виду. Практика, практика на месте – вот основа всего. Я обнаружил, что непосредственное участие стимулирует гораздо больше, чем наблюдение. Я взял на себя задачу придать некоторым основополагающим обычаям несчастных дикарей более эстетическую направленность. В конце концов, именно таким образом я и обучал их. С тех пор как я здесь появился, в их акциях стало гораздо больше стиля.

– Акциях? Каких, для примера?

– Ну, скажем, первая акция – это что раньше они были просто-напросто каннибалами. Второе – что они плохо себе представляли, как можно использовать пленников перед умерщвлением. А все это очень важно. Если все делать как подобает, это признак высокого класса; надеюсь, вам понятно, что я имею в виду. И вот явился я с целым кладезем обычаев, поверий, табу, взятых из разных эпох, разных культур, а также и здесь, у нас перед носом. – Он снова взмахнул руками. – Человек, пусть даже получеловек, Горючий человек – это существо, которое любит ритуалы, а я знал столько разных ритуалов!.. Так что я все это пустил на пользу и вот занимаю теперь высокое положение, и мне оказываются великие почести.

– Все-таки каким образом ваши слова применимы к нам? – спросил я.

– Тут все делалось довольно неинтересно, – сказал Морби, – и местные жители пребывали в тоске и беспокойстве. Потому я решил, что пришло время новых церемоний. Я поговорил с Прокрустом, нашим Главным Воителем, и предложил ему взять кого-нибудь для нас в плен. Насколько я помню, на странице 466 сокращенного издания «Золотой ветви»[68] утверждается: «Толалаки, пресловутые охотники за головами Центрального Целебеса, пьют кровь и едят мозг своих жертв, дабы стать мужественными. Италоны Филиппинских островов пьют кровь умерщвленных врагов, а также съедают в сыром виде их внутренности и затылочную часть голов, чтобы обрести их смелость». Так что у нас есть язык поэта, кровь двух грозных воинов, мозги выдающегося ученого, желчная печень пламенного политика и любопытного цвета плоть веганца – и все это здесь, в одном месте. Я бы сказал, неплохая добыча.

– Ваши намерения более чем понятны, – признал я. – А что насчет наших женщин?

– О, для них мы устроим довольно продолжительный ритуал воспроизведения потомства, с довольно продолжительным жертвоприношением в конце.

– Все ясно.

– …Но все это, так сказать, в случае если мы не предоставим вам возможности целыми и невредимыми продолжать свой путь.

– О?

– Да. Прокрусту нравится давать людям шанс[69] – пусть проверят, измерят себя в соответствии со стандартом, вдруг да и спасутся. В этом отношении он поступает исключительно по-христиански.

– И, полагаю, в соответствии со своим именем?

Подошел Хасан и встал возле меня, уставясь на Морби сквозь железо решетки.

– Отлично, просто отлично, – сказал Морби. – Знаете, мне и вправду хотелось бы немножко подержать вас здесь, не отдавать. У вас есть чувство юмора. Большинству куретов явно не хватает этой детали в сравнении с остальными личностными признаками. Мне бы у вас поучиться.

– Не утруждайте себя. Лучше расскажите про возможность спастись.

– Ах да. Все мы – хранители Мертвеца. Это мое самое интересное детище. Уверен, что один из вас оценит это во время своего короткого знакомства с ним. – И он смерил взглядом меня, потом Хасана, потом меня, потом Хасана.

– Я знаю о нем, – сказал я. – Скажите мне, что надлежит делать.

– Ночью, когда он снова восстанет из мертвых, вас призовут помериться с ним силами на звание победителя.

– Кто он такой?

– Вампир.

– Да плевать на это. Кто он на самом деле?

– Он самый настоящий вампир. Сами увидите.

– О’кей, будь по-вашему. Вампир так вампир, и один из нас будет с ним драться. Как?

– Кетч безо всяких ограничений, с голыми руками, с полным контактом, а с Мертвецом нетрудно войти в контакт – он просто стоит и ждет вас. Ему будет хотеться пить, и он будет очень голоден, бедный мальчик.

– И если он потерпит поражение, вы освободите пленников?

– Таково правило, установленное мною лет шестнадцать или семнадцать назад. Естественно, что такой возможности еще никому не представилось…

– Понятно. Вы хотите сказать, что он твердый орешек.

– О, непобедимый. Вот что самое занятное. Если бы конец был другой, не было бы смысла устраивать такую красивую церемонию. Я описываю им всю картину схватки еще до того, как она начнется, а затем мои люди видят все воочию. Это поддерживает их веру в силы судьбы, равно как и в то, что все происходит при моем тесном сотрудничестве с последней.

Хасан глянул на меня.

– Что он хочет сказать, Караги?

– Это схватка, в которой победитель уже известен, – объяснил я ему.