Этот безумный, безумный мир глазами зоопсихологов

Ах, зачем и литературные примеры? Как относились в начале прошлого века дамы и барышни из хороших дворянских семейств к отважным и удачливым дуэлянтам и, уж тем более, к воинам, чья грудь украшена боевыми крестами? А как относятся наши девушки сейчас к героям Афгана? Приднестровья и Абхазии? В первобытном обществе орденов и медалей не было. Чем их заменяли, мы только что поведали читателю.

В античные времена, например, в Риме уже были настоящие боевые награды: лавровые и золотые венки, нагрудный знак за взятие вражеской крепости, триумфы, которые устраивали удачливым полководцам, раздачи земли ветеранам, почетные должности, магистраты. В средние века одаривали золотыми нарукавными кольцами, оружием, посвящали в рыцари, опять-таки дарили земельные наделы и так далее и так далее, и так далее.

Боевые награды и дары, естественно, повышали шансы победителей на рынке женихов. Однако, это далеко не все. Военным трофеем победителей во все века были не только восторженные сердца молодых соотечественниц, но, как мы только что уже отметили, и беззащитные пленницы. Таким образом, лавры победителя, воинственный пыл, повышали вероятность оставления потомства, как прижитого в законном браке, так и зачатого насильно в завоеванных неприятельских землях.

То, что так было всегда, начиная с первобытного общества, подтверждают следующие наблюдения за уже не раз упомянутым нами суринамским индейским племенем яномамо. Они позаимствованы из книги профессора Калифорнийского университета Наполеона Шаньона «Яномамо — свирепый народ» (1968). Племя яномамо насчитывает всего лишь около 15 тыс. человек. Они обитают в приблизительно 200 деревнях, почти непрерывно воющих друг с другом. Треть мужчин племени гибнет на войне, а почти половина из тех, кому более 25 лет, успели убить, по крайней мере, одного врага. Войны, как и у героев Гомера, начинаются преимущественно из-за женщин, причем, это, конечно, главное: мужчины-убийцы имеют в среднем в почти два раза больше жен и в три раза больше детей, чем те, кто никого не убивал! Выходит, идет непрерывный отбор в чисто дарвиновском смысле этого слова на максимальное стремление убивать.

Следует отметить, что риск, сопряженный с убийствами, не очень-то велик. Убийцы подкрадываются к околице вражеской деревни и исподтишка убивают первых попавшихся, а затем сразу уносят ноги. Кто больше убил, тому больше почета и славы у «прекрасных дам»!

Очень часто драки за обладание женщиной затеваются между односельчанами. Драки эти завершаются убийством одного из соперников, после чего, по обычаю, родственники убитого уходят из села без помех, чтобы основать где-то свою собственную деревню или подселиться к врагам-соседям. В обоих случаях все помыслы мужчин-родственников убитого теперь о кровной мести, причем выслеживают и убивают не только родственников убийцы, но и кого попало из прежней родной деревни. Кроме того жители любой деревни, вооружившись копьями и луками, то и дело устраивают набеги на одну из соседних деревень, чтобы похитить там женщин.

В общем, — все условия для того, чтобы естественный отбор постепенно формировал те самые худшие особенности мужского характера, которые постоянно дают себя знать в нашей бессмысленной воинственности. Правда, некоторые ученые возражают Шаньону, указывая хотя бы на то, что такая сверхагрессивность свойственна далеко не всем индейским племенам. Поблизости от яномамо живут другие, куда более миролюбивые индейцы. Человек слишком нестереотипен. Его поведение нельзя подогнать под какую бы то ни было схему. Сегодня он — один, завтра — другой.

К сожалению, такие возражения не слишком убедительны. Представим простую вещь: с миролюбивым племенем столкнулось агрессивное и воинственное. У кого больше шансов уыелеть в их конфликте? Так оно и происходило на протяжении тысячелетий и веков. Против лома нет приема, как гласит поговорка. Победители выживали и продлевали в потомках свой «каинов» генотип. Как мы уже отметили, при этом они обычно щедро делились своим генотипом и с побежденными, даря им, таким образом, поколения грядущих мстителей, если, конечно, не изводили поверженного врага под корень.

Слова «отца социобиологии» Эдварда Вильсона, профессора Гарвардского университета: Меня больше всего удивляет, — почему люди так осторожничают вокруг проблемы человеческой агрессии. Человечество купается в крови столько времени, сколько оно существует. Если у нас имеется сильная биологическая предрасположенность к насилию, мы не можем просто взять и выкинуть ее… По мнению Вильсона, открытие Шаньоном мощной потенциальной связи между агрессией и репродуктивным успехом может представлять важный шаг в нашем понимании войн, а, пожет быть, и в будущем избавлении от них. (Обзор см. в «Синтифик Америкен», № 7, стр. 90–92, 1990).