Этот добрый жестокий мир

— Ты информационно подкован, — усмехнулась Эрия.

— Я привык обращать внимание на все, что может быть важным!

— Откуда у тебя такая привычка?

— Люди, как и погода, требуют постоянного внимания. В том числе к условиям своего обитания. Да, иногда попадаются и сюжеты для песен.

— Понятно. А вот это ты видел?

За новостью о фестивале следовало сообщение об одной из тем его научной программы и социальных планов. Обсуждается вопрос о строительстве еще одного уровня — трансфер-2, где будут частные владения и космические огороды. В этом отличие нового уровня от трансфера-1, который можно назвать корпоративным: владельцами территорий там являются либо государство, либо корпорации, личных зон нет.

— Хочешь завести такой огородик? — спросила Эрия.

— Мне-то он зачем?

— Будешь выращивать поющие тыквы для своих маракасов. Они звучат намного интереснее обычных.

— А их разрешат привозить вниз? Насколько я понимаю, такой уровень, чтобы в случае мутаций или иных непредвиденных последствий работы с инопланетными растениями его можно было просто свернуть.

— Вот на фестивале и узнаем, какие там предусмотрены правила.

— Интересно, сколько таких уровней может быть?

— Сколько угодно. Мне приходилось бывать на планетах, где их полтора, а то и два десятка. Причем одних только транспортных несколько: развязки, скоростные трассы и прочее.

— Впечатляет.

— Хочешь сам увидеть?

— Если мой музыкальный проект пойдет, может, и удастся.

— Обязательное условие?

— Ну, рассказывать о погоде на каждой планете есть кому, верно? А моя музыка, надеюсь, может претендовать на уникальность.

— Музыка у тебя хорошая, да. Я заметила, что наш товарищ, в сентиментальности не замеченный, купил гитару в том магазинчике, который ты нам показывал.

— Он умеет играть?

— Не знаю. Ну вот, мне пора.

Она замолчала. Эдуард тоже молчал. Потом проговорил:

— Надеюсь, тебе Земля понравилась.

— Вполне.

— Очень рад. До новых встреч, как говорится.

— До скорого, как говорят у вас! — усмехнулась Эрия и вошла в стеклянные двери межуровневого лифта.

Ее напарник сидел в зале ожидания с новенькой гитарой в руках и задумчиво перебирал струны. На штативе перед ним мерцал монитор со страницей из самоучителя.

Суровый страж тихонько напевал песню из репертуара Эдика:

Твои глаза, как космос.
Они меня уносят…

Эдуард шел привычным путем мимо музейного депо и старой башни с часами, когда его коммуникатор ожил, даже не завибрировав, а заурчав, как некоторые кошки на недавней выставке. Самообучающийся агрегат усвоил, что этот звук выражает сугубо положительные эмоции. Он еще и сообщение умудрился раскрасить цветными вспышками так, что за этой имитацией фейерверков Эдуард не сразу смог распознать само сообщение.

— Ваш творческий проект представляет интерес, — продублировал текст автопереводчик с общегалактического языка, — приглашаем вас на переговоры…

То есть, может быть, он будет транслироваться на весь обитаемый мир, состоящий из множества планет, Станций, модулей и комплексов. «Среди миров, в сиянии светил», возможно, зазвучит его музыка.

СЕРГЕЙ ЗВОНАРЕВ СВЕЧА НА ВЕТРУ

Идеалы — основа выживания.

Джон Гленн

— Все, больше нельзя, — нервно сказал врач. — Двенадцать часов без отдыха… больше нельзя. Саша, ты слышишь?

Тот смотрел на экран. Картинка из активной зоны термоядерного реактора, пропущенная через визуализатор, напоминала радугу, согнутую в шар. В центре билось желтое пламя с оранжевой сердцевиной, окруженное холодными сине-зелеными волнами с фиолетовой каймой. «Свеча на ветру, — подумал Саша, — просто чудо, что она еще не погасла».

— Володя, дай ему пять минут, ладно? — тихо сказал он. — Работа почти закончена.

— Пять минут? — врач повернулся к нему. — Ты уже просил их полчаса назад, разве не помнишь?

Неужели прошло полчаса? Да, проверил Саша, все верно. Он взглянул на Аркадия: его лицо почти полностью скрывал интерактивный шлем. Руки лежали на пульте управления; пальцы быстро двигались по панели, уберегая пламя от контакта с холодной плазмой. На краю радужного шара вырос холодный язычок, метнувшийся к центру. Аркадий успел его перехватить — казалось, в последний момент. «Это как спичкой разжечь костер из толстых поленьев, да еще в дождь, — как-то сказал он. — Думаешь, невозможно? Попробуй, с тысячного раза получится».

«Если сейчас прекратить, через неделю все начнется сначала. — Саша представил, какой скандал устроит Аркадий. — Восстановиться он, конечно, не успеет, и все будет только хуже».

— Коля, как плазма? — спросил он и затаил дыхание: «Ну пожалуйста…»

В тишине послышалось жужжание мухи. «Откуда здесь муха? — возмутился Саша и едва сдержался, чтобы не высказать вслух. — Черт знает что такое, это же пультовая! Кто здесь следит за чистотой? Начальника смены ко мне! Начальника… Ну же, говори, что ж ты возишься!»

— Девяносто девять процентов от точки вспышки, — севшим от волнения голосом ответил оператор.

— Прогноз?

— Вспышка в пределах семи минут.