Этот добрый жестокий мир

— Замечательно! — прокомментировал он и добавил: — Ты ведь не хочешь, чтобы эти времена вернулись?

Аркадий усмехнулся.

— Я-то как раз не хочу. Если вы помните, следующая реакция была для «Чайна Энергетик». А теперь миллиардный контракт отложен. По решению ученого совета.

— А если бы ты погиб?

— Риск был всегда, и пять лет назад, и десять. Что изменилось?

— Ты остался один.

— Это не так. Кацура Нода, Томас Пешек, Люк Биссон из Парижской школы…

— Кацура не выходил на охоту уже три года, а Пешеку просто один раз повезло, и ты это знаешь. Люк способный мальчик, но он до сих пор не зажег ни одной свечи.

— Значит, у нас нет конкурентов.

Горбовский покачал головой.

— Нам нужен метод, Аркадий.

— И кто его создаст? Боря Крутов?

— Да, с твоей помощью.

Аркадий фыркнул.

— Это невозможно.

Горбовский, поднявшись со стула, разлил кипяток по кружкам.

— Вот заварка, — он пододвинул маленький чайник. — Извини, не люблю пакетиков. Все время мерещится вкус бумаги.

Отхлебнув, он добавил:

— Если невозможно… что ж, тогда мы снова начнем выращивать шампиньоны. Не сейчас, конечно, но лет через двадцать-тридцать.

Аркадий молчал.

— Ты блестящий ученый, — продолжил Горбов-ский, — но этого мало. Ты должен стать блестящим учителем. Борис — сильный теоретик, а у тебя есть то, чего ему не хватает.

— Что именно?

— Харизма и опыт, — он неожиданно хмыкнул. — Студенты, кстати, от тебя в восторге.

— А если не получится? — вырвалось у Аркадия.

— Конечно, получится! Неужели укротитель плазмы спасует перед вчерашним дипломником?

— Я не об этом…

— Я знаю, Аркадий, но вы должны попытаться, — мягко ответил Горбовский. — Эта работа сейчас важнее всего, и не только для города. Если не выйдет, мы окажемся отброшенными на полвека назад, а то и больше. Да, и вот еще что, — он снизил тон и подмигнул: — Перестань на меня дуться, ладно? Старый учитель еще может тебе пригодиться.

* * *

— Уровень плазмы?

— Семьдесят семь процентов от точки вспышки.

Никуда не годится, подумал Аркадий, древний Токамак и то давал больше. Уже два месяца топчемся на месте. Семьдесят семь процентов! Да я начинал с этого еще студентом…

Синяя волна на экране внезапно накатила на пламя. Система управления реакцией отреагировала, но недостаточно быстро — холодная плазма проникла в горячее ядро. На табло побежали цифры: семьдесят процентов от точки вспышки, шестьдесят пять, пятьдесят восемь… Пламя задрожало и погасло.

Борис вывел на экран последние минуты траектории. Распределение давления, температуры, амплитуды магнитного поля. Мы тонем в мелочах, подумал Аркадий, целые дни уходят на то, чтобы формализовать интуитивные решения, которые за пультом принимаются за долю секунды.

— Вот оно! — Борис показал на экран. — Вот здесь холодная область пошла вразнос. Сингулярность Хромова, если я не ошибаюсь?

— Да-да, верно, — раздраженно бросил Аркадий, — очевидно же…

Борис колдовал над трехмерной картинкой из зоны реактора — моментальные снимки, объединенные в один файл.

«Через пару часов он скажет, что исправил ошибку, и будет прав, но тут же вылезет другая. Борис упорный парень, въедливый и трудоспособный, но этого мало. Он не видит картины в целом, не чувствует плазму так же, как я. А можно ли передать это чувство? Может, оно уникально и свойственно только мне? Лестное предположение, но вот Горбовский так не считает. И все-таки парень делает только то, что уже привык: разделяет проблему на части, разбирается с каждым кусочком по отдельности. Вполне успешно, надо сказать. Да вот беда — вместе эти куски не складываются. Ну так научи его думать по-другому… Как там сказал Горбовский — стань блестящим учителем. Ну да, конечно…»

Аркадию вдруг пришла в голову сумасшедшая мысль. Может, и впрямь тряхнуть стариной? Он позвонил Саше — тот сначала отнекивался, ссылался на переговоры с японцами, но потом сдался под напором друга. «Так-то лучше, — со злорадством подумал Аркадий, — будет и тебе сюрприз!»

— Борис, хватит пялиться на экран, — весело сказал он, — пойдем проветримся!

* * *

Дорога к «Магнитке» вела через сосновый бор. Лесные ароматы пьянили после стерильного воздуха пультовой.

— Ты в курсе, что завтра прилетают японцы? — бурчал Саша. — Все уже сегодня на головах бегают, а что будет завтра, боюсь представить! Не дай бог, потребуют неустойку…

— Тем более, надо развеяться, — парировал Аркадий.

— Развеяться? Ты… ты что задумал? Борис, мы куда идем?

— Проветриться, — серьезно ответил парень, и Аркадий рассмеялся.

Они подошли к станции.

— Три билета до Взлетной, — сказал он, сунув карточку в автомат.

— До Взлетной? — воскликнул Саша. — Ты с ума сошел! Тебе нельзя летать, с твоей-то ногой, да еще после инсульта!

— Мне нельзя, — согласился тот, — а вот тебе можно. И полетишь ты не один, а с пассажиром.

— С каким еще пассажиром?

Аркадий улыбнулся.

— Вот с ним, — он показал на Бориса. — Прокати парня по небу!

* * *

Аркадий ехал на велосипеде по дорожке, ведущей к городу. Двухместный мотодельтаплан проплыл над лесом и скрылся за горизонтом. Парень, конечно, струхнул, но вида не подал — молодец!