Этот добрый жестокий мир

Впереди показался щит с названием города и его эмблемой — мускулистая рука, крепко держащая за узду яростного коня с атомным глазом: ядро и вокруг него электрон на орбите. Тридцать лет назад в будущее Протвино никто не верил, кроме энтузиастов вроде Горбовского. А сейчас — термоядерный комплекс дал толчок к развитию всего южного Подмосковья: Чехов, Серпухов, Пущино оживают на глазах. Университет приобрел международную известность, от студентов отбоя нет, со всего мира едут учиться. А теперь и под Новосибирском запустили станцию.

Слева от дорожки показалась поляна, на которой старшеклассники занимались ботаникой. Учитель возился с 3D-микроскопом; изображение с него висело прямо в воздухе, в метре над поляной. Мальчишки и девчонки возбуждено галдели. «Дети, спокойно! — донесся дидактический голос. — Попробуют все!»

«Они наверняка считают, что так будет всегда, — подумал Аркадий, глядя на детей, — потому что другого не знают. Да и учитель тоже — очень молод, наверняка из бывших лицеистов». Он ощутил беспокойство — как все зыбко, непрочно. Горбовский как-то признался: «Знаешь, иногда мне кажется, что это сон, и я страшно боюсь проснуться в старом общежитии без горячей воды и с электричеством по графику, и надо будет идти на занятия в аудитории, где профессора читают лекции в пальто. Веришь ли, зимой девяносто третьего институт не отапливался — денег не было!» Да, если у нас с Борисом не выйдет с плазмой, придется туго. Как там он, кстати?

Аркадий вызвал Сашу.

— Немного вправо! — раздался голос, заглушаемый ветром. — Вот так, плавненько… что тебе? — это уже Аркадию.

— Садитесь? — крикнул тот.

— Почти сели! Вот, полюбуйся.

На экране планшетника под колесом дельтаплана неслась земля. Слишком быстро, мелькнула мысль, будет трясти.

— Сбавь скорость! — услышал Аркадий. Борис ответил, голос его был напряженным, но спокойным.

— Ты доверил ему посадку? — догадался Аркадий. — Это же его первый полет!

— Справится, куда денется!

Изображение дернулось, послышалось Сашино «черт!», и он отключился.

Аркадий гнал велосипед изо всех сил. Наконец среди сосен блеснула Протва, а вскоре показался пляж. На поляне, протянувшейся вдоль него, косо стоял дельтаплан, окруженный мальчишками. Велосипед запрыгал на кочках; бросив его, Аркадий побежал к дельтаплану. Борис склонился над вывернутым из крепления колесом.

— Ты как? — переводя дух, спросил Аркадий. — А где Саша?

Борис обернулся. Над левым глазом набухала здоровая шишка, но он улыбался. На рукаве джемпера темнело пятно от травы.

— Уже ушел. Сказал, ему некогда.

— Борис Алексеевич! — к ним подбежал парень, держа домкрат. — Вот, как вы просили!

— Молодец! Ставь под шасси и подкачивай.

Парень тут же принялся за дело, подгоняемый разнообразными советами.

— Вот что, Борис Алексеевич, — весело сказал Аркадий. — Дельтаплан дельтапланом, а чтоб завтра в девять утра — в пультовой.

— Да, обязательно, — ответил тот. Казалось, он хочет что-то добавить. За спиной скрипнул и чуть покачнулся дельтаплан, мальчишки загалдели. Борис, мгновение поколебавшись, обернулся к ним. — Все, достаточно, — распорядился он. — Теперь снимаем колесо… Так, признавайтесь, кто-то из вас это делал?

* * *

— Восемьдесят три процента, — сказал Аркадий и бодро добавил: — Уже лучше!

Борис кивнул, но как-то без энтузиазма. Было видно, что с самого утра его занимает другое.

— Ладно, выкладывай, в чем дело, — предложил Аркадий. — У тебя есть сомнения? Если так, лучше их обсудить.

— Мы идем не с того конца, — выпалил Борис. Волнуясь, он встал с кресла оператора. — Так ничего не выйдет!

— Хорошо, — подбодрил Аркадий робеющего аспиранта. — Ничего не выйдет. Ясное и четкое заявление. А почему?

— Общего решения уравнений Горбовского не существует, верно? Вот почему мы пользуемся эмпирическими моделями, построенными на опыте охотников. Беда в том, что каждая из них работает только в определенном случае.

Аркадий мысленно вздохнул: в теории он был не силен. Борис же, напротив, на глазах обретал уверенность. Он вывел на экран распределение плазмы в свече — той самой, что зажег Аркадий.

— …А если сделать по-другому? Допустим, решение уже есть — ваше, например, — и мы вносим в него заданное возмущение… — Борис пробежался по виртуальной клавиатуре. — Смотрите, что произойдет.

По плазме, идущей горизонтальным кольцом по центральной линии тора, пробежала волна, потом еще одна. Колебания усиливались.

— Сейчас будет срыв, — с недоумением предсказал Аркадий, — и свеча погаснет. В чем смысл?

— Срыва не будет, — уверенно возразил Борис.

Не отрываясь, он смотрел на экран, пальцы застыли над панелью. «А ведь он мог бы стать охотником, — мелькнула мысль, — и весьма неплохим…»

— Началось! — воскликнул Борис. — Видите?

Высота кольца стала расти, его толщина посередине уменьшалась. Амплитуда колебаний резко увеличилась, Борис тут же среагировал, погасив их.

— Оно делится, — пробормотал Аркадий, — делится, с. ума сойти…

В камере реактора теперь было два кольца, одно над другим. Борис, поколдовав над панелью, развел их по вертикали, насколько позволила высота камеры.