Читаем Этот многоликий мир моды полностью

Редко кто из молодых людей не хочет сейчас быть интересно и современно одетыми. А еще относительно недавно в отношении к одежде господствовал голый практицизм. Вещь рассматривалась с точки зрения ее нужности и добротности. Что же, это объясняется важными и серьезными причинами. Жили мы после войны небогато, не хватало ни сил, ни времени, ни средств, чтобы гнаться за модой. Сегодня же, как вы, наверное, замечали, понятие «добротность» употребляется молодыми людьми скорее в ироническом смысле. А вот «нужно» и «модно» стали почти синонимами.

Конечно, такая смена ориентиров и оценок произошла еще и потому, что изменилась сама мода. Она стала намного демократичнее. Ни одному модельеру не придет в голову предложить студентке платье из панбархата или, допустим, парчи. «Фундаментальные» наряды отошли в прошлое, особенно, если говорить об одежде повседневной, той, в которой молодые люди ходят в институт или на работу. В моде простые практичные материалы, ансамбли, которые при сравнительно небольшом наборе деталей предоставляют владельцу большой простор для фантазии и творчества.

Характерно, что в последнее время среди молодых столь популярным стал «кантри-стиль», который снова ввел в обиход свободную, просторную одежду, естественную и близкую к природе, сочетающую современность с традиционными чертами народного крестьянского костюма. На смену чопорным, строгим нарядам пришла одежда спортивного силуэта. Практичность и функциональность рабочей одежды также оказывает немалое влияние на развитие молодежной моды. Об этом, в частности, свидетельствует тот небывалый успех, который выпал на долю джинсов и ансамблей из джинсовой ткани.

Модны куртки из плащевой ткани и костюмы-тройки, пышные романтические блузы и пальто-тренчкот… Модно почти все, вариантов множество. Мода сейчас настолько щедра, что каждый может выбрать для себя стиль по душе… Интересно только одно: где этот человек будет выбирать? Где он, если так можно выразиться, вещественно оформит свой стиль? Во всяком случае не в первом попавшемся универмаге. Не одну пару башмаков придется сносить моднику, прежде чем он найдет нужную вещь. Прямо-таки сказка у нас получается. Сказка «О заколдованной легкой промышленности, которую ни постановления, ни пресса, ни даже покупатели не могут разбудить».

Так что же, может быть, мы и вправду шить не умеем, а модельеры не знают, каким концом кисть в краску опускать? Да нет! И аплодисменты на международных выставках срываем при показе моделей, и рисунки, и конструкции с удовольствием покупают за границей. За примером далеко ходить не надо. В 1980 году в Софии на международном симпозиуме была показана коллекция из двадцати моделей, которую выполнили вчерашние выпускницы ПТУ — работники 19-й фабрики по ремонту и пошиву изделий при Мосгорисполкоме. Эта коллекция была признана лучшей. Ее отметил крупнейший художник, мэтр французской моды Пьер Карден. После показа представители различных крупных фирм интересовались, можно ли заказать эти модели в Советском Союзе?..

Итак, допустим, что моделировать мы умеем! Может быть, шить не из чего? Вот небольшой отрывок из рассказа журналиста А. Макарова, побывавшего на Херсонском хлопчатобумажном комбинате:

«В ассортиментном кабинете комбината глаза разбегаются от разнообразия колорита и фактуры — ткани как бы льются с потолка, низвергаются водопадом — тяжелые, массивные для обивки мебели, для занавесей и гардин, плотные плащевые принятой ныне песочно-осенней гаммы, женственно-нежные для платьев, сдержанно элегантные для мужских рубашек в столь ценимую сейчас строгую клетку — и крупная и мелкого калибра. Искушенный читатель может, конечно, пожать плечами: ассортиментный кабинет, дело известное, нечто вроде выставки или музея. Притушим его скептицизм: херсонская улица вполне может считаться продолжением данного кабинета, так часто встречаются на ней платья, блузки и рубашки из выставленных здесь тканей…»

За херсонцев можно порадоваться и даже где-то им позавидовать. Правда, такую картину мы не всегда сможем увидеть в других городах нашей страны. Но все же производить хорошую ткань мы умеем. А шить тем более. Есть у нас прекрасные швейные объединения, такие, как «Большевичка», «Вымпел», «Женская мода», «Москвичка» и многие другие, в распоряжении которых новые машины, современная технология, и они даже нас, придирчивых модельеров, часто радуют той или иной вещью, но…

Сколько же этих «но»! Вот мнение продавцов универмага «Москва»: «Мы уже сделали вывод: брак сегодня — это не только плохо приклеенная подошва или криво скроенное платье. Бывает, и подошву не оторвешь клещами, и крой выполнен по самым точным лекалам, а вещь все же лежит на полке месяц, год! Замечено уже: покупатель теперь не то чтобы равнодушен к таким достоинствам товара, как его прочность, нет, но он прежде всего желает, чтобы вещь была красивой, удобной, модной».

Перейти на страницу:

Все книги серии Человек среди людей

Похожие книги

Как продать за $12 миллионов чучело акулы
Как продать за $12 миллионов чучело акулы

Дональд Томпсон — профессор Гарварда, известный экономист и знаток искусства. В своей книге он подробно рассказывает обо всех составляющих мира современного искусства: дилерах, аукционных домах, галереях, коллекционерах, арт-брендах и начинающих художниках. Томпсон приводит скандальные подробности и открывает читателю шокирующую правду о рыночных механизмах арт-бизнеса.Автор, экономист по образованию, рассказывает в своей книге, как один предприимчивый дилер в сфере искусства пытался (и небезуспешно) продать дохлую рыбу за баснословные деньги.Первая проблема, с которой столкнулся продавец — цена. Другая, но не менее важная проблема — тот факт, что весит это произведение чуть больше двух тонн. Эта чуть ли не пятиметровая таксидермическая "скульптура" тигровой акулы установлена в гигантской стеклянной витрине и имеет креативное название "Физическая невозможность смерти в сознании живущего".Был и еще один повод для беспокойства.В мире искусства многие сомневались в том, что это чудо вообще можно назвать произведением искусства.Между тем вопрос этот имеет принципиальное значение, ведь 12 миллионов долларов — это больше, чем было когда-либо заплачено за произведение живущего художника, за исключением Джаспера Джонса; это больше, чем когда-либо платили за Герхарда Рихтера, Роберта Раушенберга или Люсьена Фрейда.Главный вывод, к которому приходит автор, что для продажи любого объекта, всего лишь следует найти двух (для элемента соревновательности) миллионеров, согласных выложить такие деньги. При этом автор сомневается в перспективности инвестирования в искусство, прежде всего в современное.Выводы, которые он делает, неутешительны: большинство недорогих работ никогда не удастся перепродать даже по их первоначальной цене, что уж говорить о пятиметровой акуле за 12 000 000.

Дональд Томпсон

Искусство и Дизайн / Прочее