Этот счастливый токсичный мир

– Все эти люди здесь к этому готовы, – заявил он мне. – Что за жуткое местечко. Я уже старик, и деменция давно машет мне из-за соседнего пригорка, но получить лекарство такой ценой? Ну уж нет. Знаешь, что, парень? Нам надо уносить отсюда плавники, пока не поздно. – Последнюю фразу он произнес так тихо, что я почти не расслышал его из-за гула голосов и звона посуды. – Надо рассказать обществу, что тут творится!

– Но мы не сможем, – возразил я, впиваясь пальцами в доктора Пухи. – Нам сотрут память после отработок.

– Вот поэтому я и говорю, что надо уносить плавники! Мы должны сбежать отсюда, пока все помним!

– Как вы себе это представляете? Мы преступники. У нас нет удольмеров, а без них мы не сможем сесть ни в один поезд, чтобы доехать до материка. Тем более меня все знают в лицо. И даже если получится добраться до Гедона, что мы будем делать потом? Кому пожалуемся? За всем этим стоит Орланд Эвкали, значит, и Совет наверняка в курсе.

– Зато простой люд… – Тю-тю резко замолчал, потому что его внук с полным подносом еды направился обратно к нам.

Я еще ниже склонился над своим растерзанным сырником.

– Не унывай, я что-нибудь придумаю, – быстро шепнул мне в ухо гедоскет. – Есть у меня одна идейка. Надо только кое-что у местных разузнать.

Вернувшийся Алерон прокатился по нам тяжелым взглядом, но ничего не сказал и принялся уплетать вторую порцию сырных блинчиков. Я был уверен, что он каким-то образом услышал наш разговор.

После завтрака гедоскет неохотно оставил меня на попечение внука, и мы отправились в лабораторию на втором этаже. Она была на удивление чистой и современной, по сравнению с другими частями здания. ФГСОИ тут явно соблюдали, как и нормы пожарной безопасности. На полу лежал белый кафель, освещение было дневное за счет ярких люминесцентных ламп. Кругом высились стеллажи, заставленные оборудованием и похожие на стеклянную мозаику из баночек и колб. Рабочие поверхности были вымыты, раковины отдраены хлоркой. Я чувствовал себя почти уютно в таком интерьере, чего не скажешь о моем надзирателе.

– Фу, вонища, – закашлялся он с порога.

Я тут же проверил вытяжки. Они работали исправно. Никакого особого запаха я не заметил.

«У него усиленное обоняние?»

– А что это за ящик с руками? – спросил Алерон, указав на перчаточный бокс.

У меня не было желания ему отвечать. Я молча сел за стол, на котором высился небоскреб из документов, и снова попытался вникнуть в суть разработки.

– Причем тут вообще Раций? – бормотал я себе под нос, усадив доктора Пухи на подоконник. – Гектор сказал, что этот препарат тесно связан с Рацием, поэтому они пропустили первую и вторую фазы, но это же абсолютно другой токсин, и в анализах нет ничего про аномальные белки…

– Ты думаешь, я в этом что-то понимаю? – спросил маячивший за стеллажами Алерон.

– Я это не вам, – бросил я раздраженно.

Догадка подтвердилась: слух у него был просто феноменальный. Наверное, таланик много лет перестраивал его тело. Это опасный противник. Орланд не разменивался на мелочи, когда подбирал мне конвоира, видимо, эта разработка была очень ему важна.

– Сядьте уже куда-нибудь! – не выдержал я мельтешения за полками. – Я не могу сосредоточиться из-за вас!

– Не-а, – вяло отозвался Алерон. – Мне скучно, и тут воняет, так что я ищу самое проветриваемое место.

– Оно в коридоре! И наверняка где-нибудь на этаже моет полы ваш дед. Мне показалось, вам с ним есть о чем поговорить.

– Слышь, Топольски. – Алерон высунул голову из-за стеллажа. – Ты от меня не избавишься, даже не думай. Мы теперь с тобой как две половинки ножниц. Зарезали бы друг друга, но вынуждены объединиться ради общей цели. И лучше не упоминай деда, потому что он в контексте моей метафоры – бумажная фигурка между нами.

– Но я, правда, не могу сосредоточиться! – ударил я по столу.

Доктор Пухи посмотрел на меня с сочувствием, Алерон – с удивлением.

Обычно мне было неважно, что происходит в лаборатории, если я погружался в работу. На фоне всегда кто-нибудь ходил, шелестели бумаги, позвякивала посуда, люди шептались. Я не обращал на них внимания, увлеченный делом. Но сейчас возня Алерона невыносимо раздражала, а мозг был разбухшим и резиновым, как полежавшее в уксусе яйцо. Я смотрел на формулу и вместо нее видел множество мертвых людей, погибших по моей вине.

– Так, спокойно…

Я взял очередную стопку с записями об экспериментах и стал просматривать их невидящим взглядом, пока не наткнулся на листок, окончательно выбивший меня из колеи. Я подскочил и быстрым шагом направился к выходу.

– Куда намылился? – спросил Алерон, явно обрадованный возможностью покинуть лабораторию.

Время приближалось к полудню, но за окнами из-за тумана стоял такой сумрак, что всюду горели лампы дневного света. Я не мог отделаться от чувства, будто попал в странный многосерийный сон.

– Кого там принесло? – гаркнул начальник в ответ на мой стук.

Я вошел, вслед за мной внутрь протиснулся Алерон.

Гектор встретил нас, вооруженный огромной кофейной чашкой с надписью «Папочка, работай в удовольствие!»