Этот странный мир. Сборник

– Не поняла, ладно, неважно. Вы пока еще сами не осознаете, как вам повезло! – сказала в ответ тетка-замерщица и объяснила, что этот самый атрибут крепится таким хитрым способом, что дверь выдерживает удар хорошего средневекового тарана, которым взламывали ворота замков при осаде.

– Вы что, проводили испытания? – не поверил этой туфте Рубежкин.

– Зачем испытания? Достаточно математической модели, – снисходительно пояснила она. – Я вам оставлю свою визитку. Звоните, если что. Вы понимаете, о чем я?

– Догадываюсь, – ответил он.

Набросив цепочку, Рубежкин вспомнил замерщицу: "Действительно, повезло… Теперь понимаю…" И решил ей позвонить, когда все рассосется.

Рубежкин рос без отца. Матери помогал ее старший брат, дядя Сережа, которого Рубежкин всегда вспоминал с теплотой. После армии встал вопрос: куда идти работать? Дядя Сережа на семейном совете предложил два варианта – В ГАИ или водителем троллейбуса.

– В ГАИ надо шустрить, а на троллейбусе попроще, но деньги тоже неплохие, – изложил он тогда ситуацию. Сам дядя Сережа работал в торговле. – К себе не зову, у нас надо еще больше шустрить, чем в ГАИ. И могут заграбастать, если чего не досмотришь. А мать твоя мне тогда этого не простит!

После долгих колебаний Рубежкин все же пошел в троллейбусный парк. Сапоги ему крепко надоели еще в армии. В парке было много баб. И он этим пользовался вовсю. Многие дружки-приятели ему сильно завидовали.

От суеты, нервного напряжения и выпитой водки Рубежкина разморило, и он пораньше лег спать. Спал плохо, несколько раз вставал и пил воду. Утром он первым делом подошел к окну. "Бумер" стоял на старом месте, и как показалось Рубежкину, несколько скособочившись. Вернулся на кухню, выпил рюмку водки, и ему полегчало. Немного поел и стал готовить снасти для зимней рыбалки. Прервался, решил пожарить картошки с колбасой на обед. В этот момент раздался настойчивый звонок в дверь, и кто-то снова начал активно дубасить по ней ногой. Рубежкин снял тапочки и в носках бесшумно прошел к двери. Вспомнил, как в каком-то фильме киллер выстрелил в дверной глазок и завалил смотрящего. "Не тот случай", – решил Рубежкин и посмотрел в глазок. На лестничной площадке спиной к двери стоял старый знакомый и ожесточенно бил ее ногой. Двое других стояли поодаль.

– Уходите! Никого нет дома, – тоненьким голоском пропищал Рубежкин.

– Я знаю, что ты дома! Ты, сука, что творишь?! Два колеса проколол! Ну все, падла, тебе конец! – заорал в бешенстве хозяин "Бумера".

"Народный мститель продолжает свою работу, а стрелки переведены на меня…" – сообразил Рубежкин и снова пропищал:

– Уходите! Никого нет дома! Я буду звонить в милицию!

Один из дружков бугая подошел к двери и, помахав удостоверением, сказал:

– Открывайте! На вас поступила жалоба. Я ваш участковый! Открывайте!

"Ага, сейчас открою! Участковый… А может, хрен с горы…" – подумал Рубежкин. Потом ему в голову пришла нелепая мысль, что сейчас бы очень пригодился дедушка Пыряев со своим пулеметом. Он бы мог залечь в коридоре. Хватило бы одной очереди, чтобы остудить этих уродов. И Витус был прав, когда предлагал не ждать и сразу везти этого придурка в лес. Рубежкин быстро пробежал на кухню и позвонил Буткусу. Тот находился вне зоны действия сети. Рубежкин выхватил из подставки ленинсталина и бросился обратно.

– Кто кричал? – поинтересовалась вышедшая из своей комнаты бабушка Пыряева.

– Этот, который дверь портил! С дружками пришел! – объяснил Рубежкин.

– Надо же, какой упорный! – удивилась старушка. – Ты подумай только, пристрастился нашу дверь пинать и еще орет при этом! Ишь как его разбирает, прямо в раж входит! – и, подумав, добавила: – Еще и дружков с собой привел! Может, он ненормальный какой? Надо срочно звонить в милицию! Пусть приезжают. Его непременно надо под замок!

– Он сам из милиции.

– Ну и ну! Раньше такого не бывало! Ладно, пойду сериал смотреть про благородных девиц. Вроде ничего не делала, а устала, как будто весь день работала, – пожаловалась теща, уходя в свою комнату.

Рубежкин подошел к двери. Бугай по-прежнему долбил ногой дверь, но уже без прежнего энтузиазма.

– Ну что, притомился, болезный? – поинтересовался у него Рубежкин.

– А-а! – заорал бугай. – Я знал, что ты дома! Открывай, все равно достану!

– Попробуй! Один уже пытался! Ты – следующий! – стал подзадоривать его Рубежкин. Им начинал овладевать боевой дух. В такие моменты он часто действовал вопреки инстинкту самосохранения.