Ева и её братья

И тут же поймал себя на мысли о совести. Эта была новая парадигма. «Ого, – подумал он, – Еве бы понравилось». С другой стороны, Коньков прекрасно понимал, с кем имеет дело. Для животрепещущего разговора он выбрал куратора, с которым у него были максимально дружеские отношения, плюс того отличала приятная биографическая особенность: о нём точно было известно, что на одну половину он еврей, зато на другую – настоящий викинг. Звали куратора Владимир Красно Солнышко.

И вот в ресторане, хорошо выпив, Коньков спросил, как тому живётся с этими двумя половинками.

– Вообще не думаю об этом, – ответил Владимир. – А почему ты спрашиваешь?

– Знаешь, как-то мне не по себе от мысли, что мои машинки попадают к «Хезболле».

– И давно это с тобой? – участливо спросил Владимир. – Может, всё-таки съездить тебе отдохнуть куда-то?

– Спасибо, я вроде не устал. Просто хочу, чтобы в наше соглашение с Иорданией внесли пункт о запрете продажи странам, замеченным в содействии террористам.

– Тогда нам вообще некому будет продавать.

– Ну почему, Египет, саудиты и т. д., они все остаются.

– Саш, не лезь ты в это. На тебя и так косятся. Многие тебя не любят, сам знаешь, из каких неприятностей мы тебя постоянно вытаскиваем.

– Знаю. Спасибо. Только в эти неприятности я попадаю не самостоятельно, а потому что я ваш навеки. Вот поэтому и говорю с тобой откровенно. Помнишь, ко мне на МАКСе подходил саудит, предлагал с ними совместное предприятие сделать? В саудитах я больше уверен, они «Хезболле» не будут ничего продавать.

– Да фальшивый это был саудит! – Тут Володя осёкся, потому что сказал лишнее. Ему через смежников стало известно, кто на самом деле подходил к Конькову. А вот Конькову знать совсем не следовало, особенно после этого разговора. – В общем, если не хочешь неприятностей, давай закроем тему.

– Подожди, как это – закроем? Мой голос вообще ничего не значит? Это я, между прочим, всё придумал!

– В данном случае не важно, кто придумал, а важны наши геополитические интересы. Что ты как маленький.

– Да какая, к херам, геополитика, брось! Просто вы всё бабло хотите срубить, какое возможно. А хезболлатовское бабло – вонючее.

– Вонючее, не вонючее – не обсуждается. Закончили на этом. Не узнаю тебя просто.

Разговор этот Владимир Красно Солнышко запомнил и на следующий день обсудил с товарищами. Коньков становился неудобным. Было решено от него избавляться.

Надо сказать, что Нордические давно слушали телефон Конькова, а также телефоны некоторых Соборных. Идеальный вариант по замыслу предполагал, чтобы в случае разбирательства подозрения пали на кого-то из Соборных. Оставалось выбрать правильный момент.

Москва. 2006 год Отель «Ласточка»

Аарон Баркат, израильский атташе по культуре, встретился с Моше Эттингером в одном из загородных отелей, где израильтяне арендовали помещения, когда очередная национальная забастовка парализовала работу посольства на Большой Ордынке. Отель принадлежал одному из больших друзей Израиля и был проверен вдоль и поперёк на предмет прослушки.

Аарон поздоровался и молча выложил перед Моше фото с авиасалона. Повисла пауза.

– Даниель настаивает, чтобы ты немедленно вернулся. Если тебе нужна любая помощь, – он голосом подчеркнул слово «любая», – мы тебе её окажем.

– Не стоит. Я возвращаюсь.

Тут Аарон не выдержал:

– Просто скажи, зачем ты это сделал? Что, некого послать было? Как ты понимаешь, русские тоже это видели.

– Нужно было срочно сорвать подписание соглашения о совместном предприятии.

Моше даже не особо задумывался о правдоподобности своих объяснений.

– Ты вообще как себя чувствуешь? Я слышал о твоей потере. Тебе надо отдохнуть.

– Всё в порядке. Немного устал. Мне нужно пару дней, чтобы закрыть дела, и я вылетаю.

Аарону не очень понравились глаза Моше, и он ему не поверил. И поэтому решил понаблюдать до отъезда. Он был вторым, кто принял решение пасти Эттингера. И конечно, его люди тут же обнаружили слежку Емельянова. Моше не подчинялся Аарону напрямую, и поэтому Аарон счёл за лучшее сохранять нейтралитет и обо всём докладывать в штаб-квартиру.

Москва, 2006 год Между двух огней

Внезапно свалившийся на голову муж и оказался той соломинкой, которая переломила спину верблюда. Александр не звонил и не проявлялся. Зато позвонил Михаил и позвал на модный спектакль. Знал, что Ева любит театр и не откажется. Приглашение это пришлось очень кстати, потому что всё происходящее в жизни стало для Евы вконец невыносимо.