Ева. Крепость

– В общих чертах. Но я не понимаю, как девушки там… даже не знаю какое слово лучше подобрать. Как они там работают? Это все добровольно?

– Условно-добровольно, я бы сказала. Знаешь, что такое промывание мозгов?

– Догадываюсь.

– Вряд ли. Представь, что девушке сообщают, что она неполноценная, что она не может выполнить главную миссию, для которой женщина вообще появляется на свет. Девушке под гипнозом, под препаратами внушают, что она не достойна, жить среди всех остальных здоровых и способных к деторождению. Однако у нее есть шанс хоть как-то принести пользу. Она может, нет, даже должна и рождена лишь для этого, а именно ее предназначение – сохранение мужского здоровья, физического и эмоционального.

– Но это форменное рабство. Я ведь правильно понимаю, что они даже не выходят никуда?

– Я не сильно осведомлена, но, если учесть, что большинство женщин не догадываются об их существовании, думаю, что ты права. Однако, их дом огромен, там есть сад, пруд и много других девушек, поэтому не думаю, что они переживают из-за того, что не могут выйти на улицы.

– Шутишь? Да, их держат за обычный скот. Неужели, ты не понимаешь, насколько это все дико и жестоко?

– Понимаю, и лучше, чем ты думаешь, но дом грез находится на легальном положении, и с этим ничего не поделаешь. К тому же после 27 лет каждой девушке из дома грез предоставляется право выбора, они могут уйти, если пожелают, также выпив сыворотку забвения.

Я усмехнулась.

– И куда же уйти? У них ведь нет никакой профессии.

– Сама знаешь, некоторые должности не требуют особых умений.

– То есть мало того, что десять лет этими девушками пользовались как вещью, так потом им еще и в уборщицы идти? И они согласны на это?

– Ева, я не знаю. Ты так спрашиваешь, будто я работаю среди них. Все что я рассказываю, это в основном слухи и пересказы других людей, в основном мужчин из Убежища. Официально мы знаем только о том, что девушек, которые не могут забеременеть или выносить ребенка переводят в дом грез для другой цели. Все!

– Да, уж. Не особо вас вводят в курс дела.

– Я такой же работник, как и все. Мы не должны ничего спрашивать и знать лишнее, всё только в рамках своей должности.

– Понятно. Удивительный мир! Ради того, чтобы не исчезнуть как вид, мы превратили себя в бесчувственных и безмозглых машин по производству потомства.

– Ты все правильно говоришь, но это реальность. А сейчас Ева, мне действительно пора. Увидимся.

– Пока, – сказала я и закрыла за куратором дверь.

С каждым днем мне становится все противнее от осознания того, в каком городе я живу и с какими людьми нахожусь рядом. Вот Наталья, она мне понравилась с первых дней, и теперь я понимаю почему. Куратор на той же ступени несогласия с правилами, что и я, мы похожи, но есть и кардинальное различие между нами – я не верю, что ничего нельзя исправить и не считаю нужным терпеть и жить ради самого существования. Как это не странно после сегодняшнего открытия и нескольких фраз, Наталья стала мне менее симпатичной.

Весь день я не находила себе места. Я то переживала за Аню, то за Герку. Когда все успело так запутаться? Когда проблем стало больше чем их решений?

Когда я пришла навестить Аню, она спала. Подруга выглядела удручающе, неизвестно откуда появился болезненно бледный цвет лица и синие круги под глазами.

– Не обращай внимание на внешнее состояние, просто у нее сегодня выкачали очень много крови, – сказала мне пухленькая девушка из той же палаты.

– Зачем?

– Для анализов. Врачи хотели узнать, что с ней не так, почему именно ей стало плохо.

Вряд ли истинную причину ее самочувствия покажут результаты анализов. Я провела рукой по волосам подруги.

– Все будет хорошо, – произнесла я и словно в подтверждение моих слов Анюта улыбнулась прямо во сне.

– Ты Ева? – спросила девушка. – Аня сказала, что ты должна придти.

– Да, я ее соседка и лучшая подруга.

– А я Маша, лежу здесь уже четыре недели. За это время сменила уже трех соседок и завела некоторые связи среди младшего персонала клиники.

– И зачем тебе эти связи? – не поняла я.

– Ну, они закрывают глаза на мои нарушения диеты или позволяют смотреть телевизор после отбоя.

– Да, такие связи весьма полезны. Но почему ты находишься здесь так долго? И на каком ты сроке, живота вообще еще не видно! – наверное, с моей стороны подобные вопросы в сторону совершенно незнакомого человека были бестактны, но мне показалось, что Мария сама не против выговориться.

– У меня была угроза выкидыша. Мой партнер оказался немного вспыльчивым и ударил меня. Не сильно, – быстро добавила она, когда увидела мою реакцию, – просто я не устояла на ногах и упала, ударившись об угол стола. Последнее, что я помню из того вечера – это дикая боль в животе. Но врачи в Крепости просто гении, им удалось спасти ребенка. И хотя угрозы больше нет, меня продолжают беречь, словно цветок и никуда не выпускают. Если бы не соседки, я бы уже давно сошла с ума от скуки.

– Как он мог тебя ударить? За что? – гневно спросила я.