Ева (СИ)

Этот сон был тем настоящим, куда не мог проникнуть ненастоящий монстр с иглами дикобраза, и которого не касался свет формирующейся Вселенной. Ева слышала даже дыхание Ситх Леди, то, как бьется её сердце, и её обрёченный вздох. Дарт София больше всего на свете хотела избежать такой участи, но Сила своей всемогущей властью извлекала её из тёмного тайного убежища, вытаскивала на всеобщее обозрение и принуждала шагать, знаменуя поддержку Императору.

Ева старалась в своём сне спрятаться, уйти незамеченной, но всякий раз Дарт София раскрывала её и усмехалась, и ситхские сглаза неотрывно следили за непрошеной гостьей, пытающейся спрятаться, затеряться в толпе. Ева не знала, что хуже: то, что тебя видит твой враг, или самой стоять на возвышении, словно на эшафоте, где каждый видит тебя.

Ева просыпалась с криком, и вспугнутый сон улетал прочь, а призрак грозной Ситх Леди витал перед глазами, и за её спиной вставала вся мощь Имперского флота.

Ева спускала босые ступни с постели и в ночном свете Риггеля измеряла свою комнату шагами, из угла в угол.

Кто же знает, отчего, но леди София олицетворяла собой мощь Империи.

Ясно слышались команды, тысячами голосов разносимые по ИЗР-ам, и миллионы СИД-истребителей разносились в Космосе, расчерчивая чёрный бархат огненными линиями выстрелов.

Леди София словно дразнила Еву; с прищуром наблюдала она за своей безмолвной визави и иногда присаживалась на сидение трона, а когда гостья, негодуя, выскакивала из безопасного сна, леди София поднималась, словно распрямившаяся пружина, и Ева ощущала её твердые пальцы на своем горле.

София ненавидела Еву, и Ева готова была поклясться, что София всем морочит голову, стоя подле трона.

Она обманывает, не раскрывая всей правды.

Она дает надежду и убивает того, кто посмеет надеяться.

— Неужели она займёт трон, — шептала Ева вслед за многими одарёнными, всматриваясь слепыми спящими глазами в звёздное небо над бескрайней каменистой землей, где пряталась София. — Неужели ничего нельзя сделать?

Ветер гнал серый песок над древними руинами, и Ева, оглядываясь по сторонам, видела только обглоданный временем остов некогда величественного храма или гробницы из желтоватого камня. Посечённая и полузасыпанная красными песками стена шла на юг, отрезая всё, что располагалось слева, а над головой ярко, нестерпимо сиял рисунок из россыпи звёзд, и подлый, тихий, соблазнительный голос Софии шептал где-то у правого виска "это Венец Оленя", а её зеленые глаза так же задумчиво всматривались в небо.

Ева раскрывала глаза и обнаруживала себя в собственной комнате, насквозь пронизанной ночными тонкими лучами, и ощущала страх Софии.

Она была одинока: словно раненый загнанный зверь, клубком свернувшийся в чужой норе и ожидающий, когда за нею придут. Софии надоело прятаться и до боли опротивело мучительное долгое ожидание, и она выходила из своего логова и вставала в полный рост посередине великой коррибанской пустоши.

Она ждала тех, кто придет за ней.

И она звала, приманивала Еву, дразня и распаляя в ней гнев.

— Время пришло, — торжественно произнесла Ева.

Найти планету, где так хорошо было видно конкретное созвездие, было очень просто. Она упоминалась везде и всюду, где говорилось о Венце Оленя, и Ева даже засмеялась.

— Коррибан, — произнесла он. — Почему я сразу не подумала о Коррибане? Где ещё может скрыться всеми гонимый ситх?

Вайенс, который обычно следовал за нею как тень, сегодня ушел в лаборатории. Кто знает, что он там делал, а только его отсутствие было гарантировано до вечера. Значит, он не помешает ей.

Ева, присушиваясь к шёпоту коррибанкого песка и нетерпеливому зову Софии, поспешила одеться основательно, помимо формы натянув еще и тёплый плащ. Ветра Коррибана, говорят, не самые лёгкие в это время года.

— Я иду к тебе, — прошептала Ева. Из ящика стола она достала оружие и поместила его на поясе; если бы кто-нибудь спросил у неё, что та задумала, она бы не смогла ответить…

Коррибан звал гостей.

* * *

Ева заложила вираж, заходя на посадку. Огромная гряда скал, напоминающих ей недавний сон, уходила до самого горизонта и защищала от резкого западного ветра то ли пирамиду, то ли храм.

Наверху, на ровном плато, словно нарочно защищённом от резких ветров, была удобная площадка для посадки, и Ева туда и направила свой легкий прогулочный катер.

Время от времени она нащупывала на поясе бластер, словно хотела удостовериться, что он с ней, и чуть поглаживала живот, упрашивая дитя помочь ей увидеть Дарт Софию.

Но ребенок словно спрятался, опасаясь чего-то, и ей пришлось полагаться только на силу своего зрения.

В быстро опускающихся потёмках, оставив катер наверху под порывами холодного ветра, Ева начала спускаться по узкому уступу вниз, к подножию храма, но внезапно мощный подземный толчок вырвал землю из-под ног, и она упала на колени, цепляясь руками за каменные стены и обламывая ногти. Её бластер выпал и, скользя по дорожке, упал в расщелину, вслед за каменными ручейками и осыпающимся песком, и мгновенно исчез там, похороненный повторяющимися толчками.