Эвакуатор

— Господи, сколько у вас всего напридумано лишнего… Почему нельзя целоваться на кладбище? Место как место. Тоже были люди, тоже целовались. — Он прижал ее к себе и потерся щекой о ее короткие мягкие волосы, сам стриг позавчера, больше некому. — Здесь сейчас как в школе после занятий. Мне кажется, это все на меня смотрит… знаешь, с некоторым удивлением. Вот, выжил…

— Игорь, — Катька высвободилась и слегка отстранилась. — Я тебя давно хочу спросить: ведь, наверное, много народу погибло. Эвакуация ведь у вас началась только после того, как кого-то уже… убили, так?

— Да, наверное.

— А почему трупов нигде нет? — решилась она наконец. — Что, всех успели похоронить и только потом улетели? Это как-то маловероятно, ты не находишь?

— Смешная ты, Катька, — сказал он. — Ты все думаешь — все у всех одинаково. У нас человек сразу исчезает, весь.

— И куда девается?

— А куда он на Земле девается? Туда же, в химические элементы. Только у вас элементов меньше. У нас знаешь какая периодическая таблица? Три разворота в энциклопедии. Даже мать не все помнит, а она у меня химию преподает.

— Подожди. Что, умираешь — и тебя нет?

— Ну да, это везде так. На всех планетах. Просто у вас ошибка эволюции — процесс очень замедляется. Пока всякие там процессы… негигиеничные… лет восемь, а то и десять. А у нас сразу. Как улетел.

Это ты хорошо придумал.

Я не придумал, это так и есть.

Но в сортир ты ходишь, я знаю, знаю, знаю!

Ну, милая моя, до такого совершенства, чтобы в сортир не ходить, эволюция никогда не доскачет.

Тогда подожди, я сейчас.

Давай, ведро на террасе.

Ну вот. Брр… холодно… Двинься! Продолжаем разговор.

— Ну вот. У нас это свойство всей живой материи. И зверей, и птиц. Именно поэтому у нас нет охоты. Она совершенно бессмысленна. Ты убиваешь животное, а оно исчезло. Бессмысленная жестокость никому не приносит радости. Никаких варварских развлечений. Представляешь, как разумно все устроено?

— И что… вокруг нас… все эти невидимые люди?

— Ну и на Земле так же. Тех, кто давно умер, все равно ведь не видно.

— Значит, вокруг школы тоже… и вокруг домов…

— Конечно.

— А бессмертие души у вас есть?

— Откуда я знаю. У нас, скажем так, об этом спорят. Согласно религиозной концепции, все делятся потом на три категории. Люди действия попадают в распоряжение Кракатука, люди милосердия — к Аделаиде, а неразвитые и несформировавшиеся — к Тылынгуну.

— А злодеи?

— Злодеев давно нет, они все на Земле. Откуда взяться злодеям? Ну, если родится случайно — тоже к вам поедет.

— Игорь… А почему вы выбрали именно Землю? Ну, для злодеев? Ты же сам говорил, кругом полно обитаемых планет?

— Не знаю, — сказал он хмуро. — Может, не только Землю. Может, есть хуже. Согласись, к вам все-таки отправляли не самых безнадежных. Иначе вы вообще вымерли бы на фиг. Друг друга бы поубивали, или мало ли… Наверняка есть такие планеты, куда лучше просто не соваться. Тоже, наверное, все наши позаселяли.

— И в какой, интересно, момент у вас отбраковывают этих несчастных?

— Да в детском саду еще. Все же понятно. У нас один был, очень любил кошек мучить. И девчонок. Неделю к нам походил, и больше его никто не видел.

— Жестокий механизм.

— Почему жестокий? Что, лучше было бы, если б он всю группу перезаразил?

— Нет, — сказала Катька. — Не лучше.

Он снова прижался к ней.

— Другое дело — мы не учли, что у вас там будут такие Катьки. У нас здесь таких не было.

— А ты точно не был здесь женат?

— Не помню, — сказал Игорь. — Был, не был, какая разница?

— Большая.

— У вас, землян, вообще много лишнего в памяти. Историю вашу невозможно учить. От нее так же много лишнего остается, как от вашего человека, когда он умер. Ничего не надо хранить. И хоронить не надо. Это же одно слово, а вы сделали два. У нас в языке и одного-то нет на такие глупости.

— Ты и меня забудешь?

— Посмотрим.

Он, кажется, разозлился.

— Слушай… но если у вас все так отлично — почему ты все-таки рос без отца?

Игорь засмеялся.

— Ну когда ты перевоспитаешься? Это что, обязательно — с отцом? Дед, мамин отец, тоже ничего не желал понимать. Ты не думай, у нас случались и конфликты, и все… Мать даже говорила — удивительно, тебе я могу объяснить, а ему нет. Может, придумать ему, как ребенку, что твой отец — военный летчик? Но военные летчики бывают только на земле… Потрясающая глупость. Каждому ребенку ведь понятно. Жить вместе, когда кончилась любовь, — вот как ты жила с мужем, — у нас совершенно не обязательно.

— У нас ничего с мужем не кончалось. У нас и не было ничего. Как только ты меня эвакуировал, я сразу с тобой улетела. Тут мир и рухнул.

— Правильно, — сказал Игорь. — Опять я виноват.

— Дурак. Ты солнце моей жизни.