Эванджелина

Утром, еще до полудня, леса отступили; пред ними
В солнечном свете раскинулось озеро Ачафалайя.
Заросли белых кувшинок покачивались в легкой зыби,
Что разбегалась от весел, и ослепительный лотос
Над головами гребцов поднимал золотую корону.
В знойном полуденном воздухе веяло нежным дурманом
Сладкоцветущих магнолий; кругом островки зеленели,
Чьи берега изумрудные, сплошь утопавшие в розах,
Звали прилечь и забыться, манили душистой прохладой.
Вскоре для отдыха выбран был остров и подняты весла,
И под ветвями раскидистых ив, над водою склоненных,
Лодка их стала надежно на якорь; усталые люди
После ночи бессонной, в траву повалившись, уснули.
Прямо над ними простерлась крона гигантского кедра;
Длинные плети вьюнка, виноградные дикие лозы
Свешивались, развеваясь, с ветвей его крепких и длинных,
Словно Иакова лестница, где по ступенькам сновали,
Как ангелочки крылатые, стайки проворных колибри.
Все это грезилось Эванджелине, дремавшей под кедром;
Сердце ее умилялось открывшимся зрелищем рая,
Переполнялась душа величьем и славой небесной.
Ближе и ближе, между бесчисленными островами,
Легкий и быстрый челнок скользил по цветущим протокам
Трапперы и звероловы, крепкие весла сжимая,
К северу путь направляли, к угодьям бобров и бизонов.
Юноша возле руля был с виду угрюм и задумчив,
Темные пряди небрежно лежали на лбу; и тревога,
И затаенное горе ясно читались во взоре.
Это был Габриэль, который, устав и отчаясь,
В прериях Запада думал искать исцеленья от грусти.
Возле самого острова, где отдыхали акадцы,
Быстро проплыли они, — но с другой стороны, за кустами, —
И не заметили лодки большой, укрытой под ивой;
И не расслышали спящие близкого плеска их весел;
Не разбудил задремавшую девушку ангел господень.
Быстро промчался челнок, как облака тень над долиной.
Но, лишь затих в отдаленье скрип их уключин, — очнулись
Спящие, как от волшебного сна, и со вздохом глубоким
Молвила девушка; «О преподобный отец, что за диво!
Мне почудилось вдруг, будто мой Габриэль где-то рядом.
Что это — сон ли пустой, суеверное воображенье?
Или правду душе моей ангел открыл, пролетая?»
И, покраснев, прошептала: «Простите мне глупые речи.
Зря досаждаю я вам бессмысленными пустяками».
Но, улыбнувшись, ответил ей благочестивый священник:
«Дочь моя! Речи твои не бессмысленны и не случайны.
Чувство — недвижная глубь; а слово — буек, что танцует
Поверху над глубиной, отмечая то место, где якорь.
Верь же голосу сердца и не беги от предчувствий.
Знай, Габриэль твой действительно близок. Немного южнее.
На берегу реки Тэш — города Сент-Мор и Сент-Мартин.
Там жениха после долгой разлуки обнимет невеста,
Там после долгих скитаний пастырь найдет свое стадо.
Чуден тот край, обильный и пастбищами и плодами.
Это — цветущий сад, над которым лазурное небо
Купол высокий покоит на стенах могучего леса.
Люди его называют Луизианским Эдемом».