Читаем Евангелие полностью

не с этого двора.


Их приведу и станут тем родные:


ведь голос Мой услышать им пора.


Мой голос будет слушать это стадо.


И будет у Меня оно одно.


С единым пастырем пойдёт оно


И жизнь Мою отдать за них Мне надо.


Так свыше решено. 4



И потому Отец Меня так любит,


что жизнь готов отдать.


Никто меня насильно не погубит.


Я жизнь отдам, чтоб вновь её принять. 5


Я это право получил навечно


от Моего Небесного Отца.


Ведь смерти нет, и жизни нет конца.


Бегут часы земные быстротечно


до славного венца». 6



Слова такие вызвали сомненья –


в своём ли Он уме?


Одни в толпе высказывали мненье,


что бесом одержимый, Он посмел


смущать людей неясными речами.


Другие говорили: «Нет, не мог


слова такие молвить не пророк!


И уж, конечно, видели мы сами,


что исцелить Он смог



слепорождённого, а бес не может


им зренье даровать.


Нет, Он не сумасшедший. Бог поможет


Слова Его осмыслить и принять»!


Тут весть пришла о трёх галилеянах,


которых сам Пилат велел убить,


и кровью убиенных окропить


их жертвы, приносимые у храма,


чтоб души оскорбить.



«И думаете вы, – сказал на это


им Иисус тогда, –


несчастные галилеяне эти,


постигла коих страшная беда,


грешнее всех галилеян на свете?


Нет, говорю вам, нет! Но если вы


все не покаетесь, то от судьбы


постигшей их, вы также не уйдёте,


пред Богом не правы. 7



Не думаете ль вы теперь, что люди,


которых погребла


упавши башня старая, пребудут


виновней всех – исчадья тьмы и зла? 8


Нет, говорю вам, нет! Но покаянье


не даст пропасть, от гибели спасёт


и вас и иудейский весь народ.


Иначе, вас не минет наказанье –


погибель к вам придёт»



Затем Господь, беседу продолжая,


им притчу огласил,


как в винограднике своём хозяин


смоковницу однажды посадил.


Три года пролетели над землёю,


но нет на этом дереве плодов.


И вот хозяин, грустен и суров,


с садовником осеннею порою


срубить его готов.



«Оно ведь только место занимает, –


сруби его скорей, –


садовнику сказал он. – Не желает


плодоносить, так прочь с земли моей».


Садовник же хозяину ответил:


«Оставь его, еще, хотя б на год.


Я удобрю его. Глядишь – не подведёт?


А если даже в следующем лете


плодов не принесёт,



тогда смоковницу мы срубим эту.


Но если даст плоды


то значит, на заботу нам ответит –


награда за труды». 9


Шло время. Иисус учил однажды.


В одной из синагог он был тогда.


И женщина одна пришла туда.


Злой дух её сразил болезнью страшной –


стан скрючил навсегда.



Так восемнадцать лет она страдала.


Ни голову поднять,


ни разогнуться не могла, и знала,


что ей такой придётся умирать.


На Иисуса глянула с испугом,


когда её к себе Он подозвал,


Но руки возложил Он и сказал:


«Отныне ты свободна от недуга».


И тотчас увидал



весь люд, что слушал проповедь во храме:


воспрянула она,


и, славя Бога, и легко и прямо


пошла домой здорова и стройна.


Начальник синагоги возмутился,


что Иисус в субботу исцелял:


«Шесть дней для дела людям Бог послал,


тогда и приходите все лечиться! –


он гневно закричал.



Господь в сердцах воскликнул: «Лицемеры!


Не каждый ли из вас


вола или осла ведёт, к примеру,


на водопой в субботний ранний час?


А женщина сия – дочь Авраама,


которая страдала много лет!


Неужто должен Я блюсти запрет,


не исцелив её в субботу прямо?


Кто может дать ответ»?



Посрамлены противники Христовы.


И восхвалял народ


дела Его, к добру Его готовность


и слово, что к спасению ведёт.


А Иисус сказал: «Чему подобно


всё Божье Царство? С чем сравню его?


С зерном горчичным вида одного!


Из одного зерна взойти способно,


из малого сего –



большое дерево с обширной кроной


в ухоженном саду.


И птицы на ветвях его зелёных


поют, гнездятся, весело живут.



А с чем ещё сравню Я Царство Божье?


С закваскою пойдёт.


Смешав её с мукою, зреть положит


всё женщина, пока не подойдёт».


Пришла зима. С ней праздник Обновленья.


В храм Иерусалимский каждый год


на этот праздник сходится народ.


Все восемь дней торжественные чтенья


и служба здесь идёт. 10



А Иисус в притворе Соломона


на галерее был.


Провёл Он ночь в раздумиях бессонных,


и в храме набирался свежих сил.


Вокруг Него собрались Иудеи


и стали, упрекая говорить:


«Как долго нам ещё во тьме ходить?


Ни нас и ни Себя Ты не жалеешь.


Пришла пора открыть



Христос Ты или нет, сказать нам прямо


без притч, без  темноты.


Скажи нам всё и не скрывай упрямо:


Мессия ли – Посланник Божий Ты»?


Ответил Иисус легко и грустно:


«На сей вопрос не раз Я отвечал,


но верить Мне никто не пожелал.


Дела Мои – целителя искусство,


которые свершал



во имя Моего Отца пред вами –


свидетельство Моё.


Их, видя, отвергаете их сами,


лелея недоверие своё.


Всё потому, что не Мои вы овцы.


Моя паства на голос Мой идёт.


Я знаю их, Мой голос их ведёт


на пастбища, где вечные колодцы. 11


И каждый там найдёт



жизнь вечную. Им Я её дарую.


Из-под Моей руки


никто не уведёт их. Сохраню Я


всех тех, кого от смерти и тоски


Отец Мой Мне передал для спасенья.


Он выше всех на свете. У Него


похитить невозможно ничего!


Я и Отец – одно. И нет сомненья –


нет выше никого».



Тогда за камни взялись Иудеи.


Хотят Его побить.


А Он сказал: «Спросит у вас Я смею:


за что Меня хотите погубить?


Свершил для вас Я добрых дел немало


согласно воле Моего Отца.


Так за какое Моего конца


вы жаждите. Какое дело стало


святошам-мудрецам



причиной, чтоб Меня побить камнями»?


Коротким был ответ:


«Не за дела Твои. Дела мы ценим сами,


Перейти на страницу:

Похожие книги

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия