Евангелие – атеисту

Задумался я о возможности приобретения печатающего устройства для домашнего употребления. Помнилось, говорил мне некто: «Будут у тебя пишущие машинки, не одна — выберешь ту, которую сам сочтёшь лучшей для себя!» Похоже просчётик вышел… С моими «средствами» не только пишущую машинку не купишь — стоят они невообразимо дорого, на штаны-ботинки скоро хватать не будет. Попытался по-дешёвке купить-выменять на часть «бочки» портативную машинку «Консул», давно списанную, у начальника хозцеха, запойно пьющего «бойца невидимого фронта». Не удалось! Очень уж запуган, а меня за сексота держит в мыслях. Обратился к старшему брату, который работал в хозяйственном управлении одного министерства. Ни ответа, ни привета. Дело, видно, непростое. Что делать? Надо ждать! Хранитель, ау!

Позвал мысленно и тут же мне в мозг начался диктант, еле за авторучку схватился:

«Ты, Борух, сидел на камне тёмном на высокой лысой горе, понимал, что я рядом, хоть и невидим, смотрел вниз по сторонам — слева город современный, справа курятники — «кибуцы», ты ещё посмеялся, что тебе ни жарко и ни холодно, ни голодно и жажды нет, хоть и лето жаркое, солнечный полдень… Помнишь? Что ты спросил?»

«Куда ты, Хранитель, теперь занёс меня? Нет ли у меня в ух-е дырочки-звёздочки? Значит. Нет? Странно. А здесь мне не нравится — война, много убивают…»

«А где у вас нет войны?»

«Да хотя бы в моей стране!»

«Много ты знаешь о своей стране… Ничегошеньки не знаешь, раб!»

«Но уж, что знаю, то знаю!»

«Твои собраться по всему миру воюют, убивать учат! А в Фаустово на полигоне с вертолётными двигателями экспериментировали, знал?

«Воюют- так это интернационализм, помощь. Всегда было. А двигатели в горных условиях глохли при пусках ракет-снарядов…»

«Как аукнется, так и откликнется! Скоро будите расхлёбывать свой интернационализм, хлебнёте интернационализма на своей земле. А вертолёты, вами отработанные для убийств в горах, будут твой народ жечь!»

«Этого не может быть!»

«Слушай ещё: мальчики-мужчины, те что интернационалисты. Калеками, да психически ущербными в ваши города и сёла вернутся. Угадай, кем они станут?»

«Ветеранами, орденоносцами уважаемыми всеми…»

«Бандитами и убийцами, иные вернутся наркоманами или сопьются…»

«Хранитель, я то не виноват в этом. Я делал примитивную слесарную работу — швеллера пилил, кино и фотокамеры на тележках закреплял… Ты, Хранитель, скажи мне, пожалуйста, туда, где мы были, где две луны, можно ли на космическом корабле долететь?»

«Нет, нельзя.»

«Ну, на корабле будущего, на топливе будущего?»

«Нет. Понимаешь, почему?»

«Не понимаю».

«Я там дал тебе сведений значительно больше, чем ты осознал».

«Помню, ощущал что-то такое, но не задумывался… А как они от своих убийц и психов избавлялись? У нас их не счесть?

«Было это в их прошлом. Но устали они от убийств и террора, и обратились, все, все сразу, к Всевышнему, и спросили, можно ли убить всех убийц, чтобы прекратить убийства. Ответа не было. И каждый, кто знал злодея, взял на себя грех преступления Закона, и — убил! А потом все убившие отдали себя на установленную кару в ШЕСТЬ ДНЕЙ. Все они были клеймены и пошли на кару в один день. С каждым пошло по несколько человек, добровольно желавших разделить кару, так как тоже были готовы убить, хоть и не убили.

А оружие всё было уничтожено и больше не производилось».

«Это невероятно! А Всевышний простил их?»

«Бог простил. Живы остались. Мало того — он вернул людям первозданный Закон и возможности, которых до того, они были лишены Огромные возможности! Но хватит вопросов. Тебя ждут трое: Матфи, с которым ты почти сдружился, Марк, которому польстил, и Лука, которого почти уговорили побеседовать с тобою. Предупреждаю, раб, язычок, попридержи, не распускай!».

«Я стараюсь, очень стараюсь, Хранитель! Но страх меня изнуряет и помогает только шутка…»

И снова я оказался на поляне. Надеялся увидеть Иисуса, но его здесь не оказалось. Тут было словно сонное царство: все возлежали в самых свободных и удобных им для отдыха позах. Были они в одеждах разных цветов и из различных тканей, которых я не видел никогда и названия которых не знал.

Я не рассматривал отдыхавших, чтобы не мешать. Прошёл возможно дальше от лежавших, смотря себе под ноги. Подошёл к фонтану. Он тоже отдыхал: струйка его едва поднималась над поверхностью «почвы» и журчание его было едва слышным. Я встал на колени, ощупал место из которого била вода. Вокруг был сухой и горячий песок, очень мелкий, покрытый как бы корочкой, а следов утекавшей воды не нащупывалось… Смочил руки, вымыл лицо, оголился по пояс и стал брызгать на голое безволосое тело и растирать его руками. Было приятно. Жажды я не ощущал, но выпил пригоршню воды.