Евангелие для цыганского барона

— Какой же это мастер, если он баптист? Разве что мастер приносить детей в жертву?

— Ты нас удивил, Марц!

— Что у тебя общего с ним?

— Да он же христопродавец, коль еврей!

— Гадже он и есть гадже!

— Гони еврея, пока он тебя не почистил!

— Да это же наводчик для таких, какие тебя уже грабили!

— На баш[16], – резко оборвал все голоса барон. Наступила тишина.

— Вот что я вам скажу, ромалэ, – Марц старался говорить по-русски, чтобы слышал и Голубенко, смущенный их криками.

— Мастер он отличный, это как раз тот Андрей, который Лаварику дворец отделывал...

Ему снова не дали говорить, но их мнения теперь изменились, как цвет кожи хамелеона:

— О, то цэ ж золоти рукы!

— Якшо так, то хай його Бог благословыть.

— Лучше Лаварикового дворца ничего нет.

— Молодец, Андрей!

— Иого рукы цилувать трэба!

Барон их снова остановил:

—... ну а что касается того, что он гадже, то я вам так скажу: "Фэдыр гольварэ манущэса обара то лыджяс, сыр э дылынэса э бравинта тэ пьес[17]".

Глава 7

На другой день несколько автомобилей с цыганами шумным караваном двигались на "Гастроли" в сторону Москвы.

Гастроли[18]— слово, как нельзя более подходившее к "искусству" перевоплощения цыган, "кочующих" уже не в кибитках, а на автомобилях от одной ярмарки к другой, от аэропорта к ювелирному магазину. Но если бы кто-то из инспекторов на дороге спросил цель их передвижения, барон, не мешкая, сказал бы: "Гастроли", достав из кармана удостоверение ответственного работника цыганского ансамбля, приписанного при Сухумской филармонии. У заднего стекла автомобиля Рома всегда возил национальный костюм и красные сапоги, выделяющиеся на фоне черной "Волги".

Марц принадлежал к плащунам – высшей касте цыганского сословия. Враждующие с ними цыгане-лавари и сэрвы – называют их просто "щипачами" (т.е. отщипывающими "свою" долю). Щипающий человек делает боль другому всего двумя пальцами. Ворующий, точно таким же образом, делает боль человеку, обнаружившему пропажу кошелька или других ценностей из своих карманов или разрезанных сумок. Отсюда их название. В свое время руки их ловко "чистили" плащи состоятельных людей.

Плащуны идут на любое дело – лишь бы сорвать богатый куш. Главный инструмент их "ремесла" – лезвие, бритва или заточенный особым образом ключ. При поимке[19] лезвие исчезало во рту, бритва становилась доказательством необходимости заросшего цыгана, заточенный ключ обычно не замечали в связке других ключей.