Евангелие Достоевского

Слова старца Зосимы о важности Священного Писания для простого народа отражают собственные воззрения Достоевского, сложившиеся у него в течение долгого времени, начиная с каторги. Он был горячим апологетом вдумчивого изучения Библии по русскому переводу. В записных тетрадях Достоевского часто упоминается Священное Писание: «В Евангелии сказано Христом окончательное слово развития человеческого»; «Библия принадлежит всем, атеистам и верующим равно. Это книга человечества»; «Библия… Читать детям»; «Библия. Эта книга непобедима. Эту книгу не потрясут даже дети священников наших, пишущие в наших либеральных журналах» (под детьми священников в данном случае следует понимать Чернышевского и Добролюбова). В письмах Достоевский советует своим адресатам: «Хорошо, если б Вы тоже прочли всю Библию в переводе. Удивительное впечатление в целом делает эта книга… Другой такой книги в человечестве нет и не может быть»; «Над всем, конечно, Евангелие, Новый Завет в переводе».

Особое место в круге чтения Достоевского занимало святоотеческое богословие. В библиотеке Достоевского имелись произведения древних отцов Церкви – Исаака Сирина, Марка Подвижника, Симеона Нового Богослова, а также многочисленные богословские сочинения авторов XIX века, включая Филарета Московского.

Титульный лист книги «Сказания…» афонского инока Парфения. 1855 г.

Большое влияние на Достоевского оказала книга афонского инока Парфения «Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле». В 1870 году Достоевский писал: «Хочется мне ужасно, до последнего влечения, пред возвращением в Россию съездить на Восток, то есть в Константинополь, Афины, Архипелаг, Сирию, Иерусалим и Афон. Я бы написал книгу о поездке в Иерусалим». Этому желанию не суждено было сбыться: задавленный долговыми обязательствами, Достоевский не мог позволить себе такую поездку. Заменой впечатлений от несостоявшегося паломничества стали для него рассказы инока Парфения.

В своей книге инок-путешественник описывает встречи с монахами, иерархами, священнослужителями и простыми людьми, делая особый акцент на духовных дарованиях, которыми они обладали. Книга Парфения продолжает жанр «патериков», или «отечников» – сборников изречений святых отцов и эпизодов из их жизни. Однако ценность книги в том, что Парфений описывает не древних святых, а своих современников – тех, кого он видел сам. Отдельные эпизоды из книги инкорпорированы Достоевским в роман «Братья Карамазовы», в частности в разделы, посвященные старцу Зосиме. Обширный список таких заимствований можно найти в книге С. И. Фуделя «Наследство Достоевского».

Любимым чтением Достоевского были творения преподобного Исаака – сирийского подвижника и отшельника VII века. «Знакомство с творениями отцов Церкви и, в частности, Исаака Сирина было весьма плодотворным для Достоевского. Благодаря им то, что писатель чувствовал глубоко, но неопределенно, обрело ясность в пронизанных любовью текстах, обращенных к монахам с чистыми сердцами, а также ко всем, кто пережил страдание, стал кротким и нашел в себе силы искать в этом смысл» (С. Сальвестрони).

Прп. Исаак Сирин. Миниатюра, XV в.

В поучениях Исаака Сирина много говорится о любви, милости, прощении и покаянии. Достоевского не могли оставить равнодушным слова Исаака Сирина: «И что есть сердце милующее?.. Возгорение сердца у человека о всем творении, о человеках, о птицах, о животных, о демонах и о всякой твари. При воспоминании о них и при воззрении на них очи у человека источают слезы. От великой и сильной жалости, объемлющей сердце, и от великого терпения умаляется сердце его, и не может оно вынести, или слышать, или видеть какого-либо вреда или малой печали, претерпеваемых тварию. А посему и о бессловесных, и о врагах истины, и о делающих ему вред ежечасно со слезами приносит молитву, чтобы сохранились и были они помилованы; а также и об естестве пресмыкающихся молится с великою жалостию, какая без меры возбуждается в сердце его до уподобления в сем Богу».