Евангелие Достоевского

Он любил молиться со всей семьей. В России принято раз в год причащаться, и к этому торжественному событию готовятся неделю, проводя ее в молитвах. Отец добросовестно исполнял религиозные обязанности, постился, дважды в день ходил в церковь и откладывал все литературные дела. Он любил наши чудные богослужения Страстной недели, особенно пасхальную службу, с ее излучающими радость песнопениями. Дети не присутствовали на этой службе, начинавшейся в полночь и заканчивавшейся в два-три часа утра. Но отец захотел показать мне эту великолепную службу, когда мне едва исполнилось девять лет. Он поставил меня на стул, чтобы я могла следить за ходом службы, и, приподнимая меня повыше, объяснял мне смысл этих прекрасных обрядов. На сон грядущий Ф. М. читал детям любимую, с детства сохраненную молитву: «Все упование мое на Тя возлагаю, Матерь Божия…»

Л. Ф. Достоевская.

Достоевский в изображении своей дочери

Для Достоевского молитва тоже была не исполнением обряда, не формальностью, а живой потребностью души. По свидетельствам близких, его молитва стала особенно глубокой и проникновенной в последние годы жизни. Молился он и дома, и в храме, молился не только за себя, но и за своих детей, за живых и усопших, за Россию и русский народ. Перед сном он всегда приходил к детям, чтобы благословить их на сон и прочитать с ними «Отче наш», «Богородице Дево, радуйся» и свою любимую молитву, которой его в детстве научила няня: «Все упование мое на Тя возлагаю…»

Горячей молитвой Достоевский реагировал на важные события в истории России. Анна Григорьевна Достоевская рассказывает о его реакции на царский манифест в связи с началом Русско-Турецкой войны 1877 года: «Прочитав манифест, Федор Михайлович велел извозчику везти нас к Казанскому собору. В соборе было не мало народу и служили непрерывные молебны перед иконой Казанской Божией Матери. Федор Михайлович тотчас скрылся в толпе. Зная, что в иные торжественные минуты он любит молиться в тиши, без свидетелей, я не пошла за ним и только полчаса спустя отыскала его в уголке собора, до того погруженного в молитвенное и умиленное настроение, что в первое мгновение он меня не признал».

Санкт-Петербург. Казанский собор. Фотография нач. ХХ в.