Евангелие огня

– Я не очень хорошо себя чувствую, – сказал Тео. – Огнестрельное ранение.

– О, эти штуки мне знакомы – сказал Раста и тут же задрал футболку. Тео наклонился к нему, чтобы получше рассмотреть отвратительный шрам на левой грудной мышце, рядом с подмышкой. В остальном, тело у парня было великолепное.

– Ирак, брат, – сообщил он.

– Ирак? – эхом отозвался Тео.

– Я морпех. Бывший.

– Растафарий, христианин и бывший морской пехотинец?

Двойник Колтрейна отпустил край футболки и пола ее опала, закрыв рану.

– Я отошел от расты, – сказал он. – Хайле Силассие был великим человеком, очень великим, но он не был Мессией. Мессия может быть только один.

 – Так думают очень многие, – согласился Тео. В глазах его начали плавать туда-сюда крошечные огонечки, миниатюрные рыбки.

– Раста была у меня, ну, типа, временной фазой – после возвращения из Ирака, – объяснил коммандос Колтрейн. – Я не смог просто вернуться домой и приладиться к обычной жизни.

– Это я понимаю, хорошо.

– Мы совершали там злые дела, знаешь?

– Знаю.

– Нам говорили: вы направляетесь туда, чтобы спасти их задницы. Не верь, друг! Ничьих задниц мы там не спасали. Просто разнесли всю страну вдребезги. А Ирак – это колыбель цивилизации, ты знаешь?

– Да, я… я что-то читал об этом.

– Там находился Райский сад. В Басре. – Колтрейн шлепнул себя ладонью по лбу, изображая слепящее озарение. – Я патрулировал Райский сад, друг, с висевшими на моем ремне гранатами, готовый пристрелить каждого сукина сына, какой только дернется. А это неправильно.

– Нет, это неправильно, – Тео переминался с ноги на ногу. Рана в боку горела, жглась – так, точно на ней готовили барбекю из микробов. – Послушайте, мне нужно идти. Возьмете у меня немного денег?

– Сколько их тебе нужно, брат?

– Да нет, это я хочу дать денег вам.

Коммандос Колтрейн широко улыбнулся.

– Ты думаешь, я вроде как попрошайка, брат? Мне не нужны твои деньги. Мне нужно распространять слово Иисуса.

– Я понимаю и ценю это. – Тео попытался придумать, что бы еще такое сказать, не столь неуклюжее и вдруг потерял сознание. На миг-другой, не больше. Ровно на такое время, чтобы успеть оказаться в руках морпеха, вцепиться в его твердые, точно скалы, мышцы и сохранить более-менее стоячее положение. – Извините, извините.

– Шел бы ты лучше в больницу, чувак, – сказал Колтрейн. Теперь он произносил каждый слог с преувеличенной четкостью, словно сомневаясь в способности Тео усвоить добрый совет. – Обещаешь?

– Обещаю, – ответил Тео, пошатнувшись, но и поняв одновременно, что ноги снова держат его.

– Пусть они там залатают твое тело, а после наполни его Иисусом, – сказал Колтрейн. – У меня это получилось.

– Спасибо, – ответил Тео. Он уже снова поплелся по тротуару и вдруг почувствовал, что в его ладонь втиснулись какие-то бумажки. Оставалось только надеяться, что это были не деньги из столь непросто доставшегося Колтрейну пособия.

– Прочти это, брат, – прозвучал за его спиной звонкий голос. – Это самый важный документ, какой ты когда-нибудь читал. Он изменит всю твою жизнь. Гарантирую, брат.

– Спасибо, большое вам спасибо.

Тео ковылял по улице. Теперь ему следует прямиком топать в больницу, иначе он до нее вообще не доберется. Если его кто окликнет, он не станет обращать на это внимание. Одна нога вперед, потом другая, марш, марш, марш.

Какое-то шестое чувство заставило его резко затормозить. Он едва не врезался в металлический столб, вделанный в край тротуара. Столб походил на распятие с иконой автобуса наверху и поперечиной, на которой были выведены названия улиц и номер: 12.

Тео, качнувшись, вступил под навес остановки, сел. Расстегнул до середины молнию на кожаной куртке, сунул за пазуху брошюрку Колтрейна и снова застегнулся. У него осталось впечатление, что внутри все как-то сырее, мокрее даже, чем можно было ожидать от раны, и вправду такой поверхностной, как уверял Нури.

Присел – это он правильно сделал. Отличная идея, ноги ее одобрили. Слишком уж долго он шел. Ну и хватит, больше идти некуда. Белый с ружьем его уже не нагонит, проститутка тоже не схватит за руку, требуя отсоса. Можно и отдохнуть.

– Извините, – раздался прямо над его ухом женский голос.

Тео повернулся. Рядом сидела на скамейке женщина – лет сорока, с добрыми глазами, большим носом и длинными темными волосами. Только она одна и ждала вместе с ним автобуса.

– Надеюсь, я не покажусь вам нахалкой, – сказала она, – но, по-моему, я вас где-то видела.

– Не думаю, – ответил Тео. – Я не из Нью-Йорка.

– Может, по телевизору?

– Возможно, – согласился он. – Я… я писатель.

Заминка Тео объяснялась тем, что он рылся в своем мозгу, пытаясь приискать для себя какое-нибудь другое определение. Но он слишком устал, слишком ослаб, чтобы играть в глупые игры.

– Правда? – в голосе женщины прозвучала неподдельная почтительность, требовавшая лишь минимального поощрения, легкого толчка, чтобы обратиться в открытое преклонение. – А можно спросить, какие книги вы написали?

– Всего одну, – вздохнул Тео. – Она называется «Пятое Евангелие».