Евангелие от Андрея

Геннадия Борисовича вызвали в серый дом на Лубянке. Обыкновенный вызов под Новый Год. Притом последний. Стукнуло шестьдесят, предельный генеральский возраст. В этот раз он вышел из Волги в полной форме. Поправил на голове каракулевую папаху и почти строевым шагом вошел в главный подъезд. Часовые на КПП взяли под козырек. Генерал прошел в лифт, поднялся на командирский этаж. В приемной секретарь поздоровался и сразу пригласил в кабинет главного.

– Здравствуй, здравствуй, старый пень. С Новым Годом! – встретил его на пороге главный.

– Здравия желаю, товарищ генерал-полковник, – ответил вошедший.

– Да давай сегодня без казенщины, – он улыбнулся, – тем более что у тебя выслуга лет. Садись, – хозяин кабинета вдруг стал серьезным, – Я тут рапорт на имя Президента написал, чтобы продлили тебе срок службы, в связи с тем, что замены тебе нет. Не смотри на меня, как Ленин на буржуазию. Нет тебе замены в тонком деле твоем. У молодежи для твоего тонкого дела, кишка тонка. Извини за каламбур. А из стариков ты у нас один в живых остался из тех, кто с этой чертовщиной связан. Так что, извини, отпустить тебя не могу. Завтра подам рапорт самому.

– Не надо друг, – он впервые назвал его так за многие годы дружбы, – Не надо устал я. Соловки сломали.

– Кстати ты в курсе, что там с твоими напарниками?

– Да было бы смешно, если б я не знал, что у смежников. Тогда ты меня гнать вон должен просто немедленно!

– Так что?

– Брат Христофор. Передал все свои полномочия брату Урбану и отпросился на покой, по здоровью. Провел два месяца на водах в Венгрии, в районе Балатона, где горячие источники. Долго там общался с монахами из старых монастырей и сидел в их библиотеках. Сейчас отдыхает в Норвегии. Рихард Берман получил повышение за расследование судьбы спецподразделения Аненербе «Полярные волки», которое пропало в конце войны, выполняя задание на нашем Полярном Севере под прикрытием дивизии СС «Норд». Однако ушел из отдела и занялся научной работой по истории средневековой Германии, в особенности по истории Тевтонского ордена и охоте на ведьм.

– А что мой визави, Пилигрим?

– Звонил вчера, предложил выпить по чашке коньяка, где-нибудь в тихой кафешке на Арбате. Вам привет и поздравления.

– Так что Гена, подаю я рапорт, или как?

– Не подавай.

– И что ты делать будешь? Если не секрет.

– Я, видишь ли, с Пилигримом хочу книгу написать, да и вообще заняться делом для души. «Имею я право или тварь дрожащая», – так ведь у классика?

– Имеешь Гена, имеешь. Кто воевал, имеет право у тихой речки посидеть. Последний раз спрашиваю. Подавать рапорт?

– Нет!

– Хозяин барин, – большой генерал нажал кнопку звонка. Сказал вошедшему порученцу, – Накройте нам в комнате отдыха и час ко мне никого не пускать, – повернулся к гостю, – Честно говоря, завидую я тебе генерал. Скинешь штаны с лампасами и сам себе хозяин. Думаешь, отпустит тебя дело? Вряд ли…. но попробовать стоит. Завидую. Пойдем, отметим праздник.

В маленькой комнатке он отошел от накрытого столика к окну. Выглянул на улицу. Прямо в окно к нему со стены Детского Мира смотрела валькирия. Она смотрела и улыбалась ледяной улыбкой.

– Ишь, какая Ледяная Внучка, – сам себе сказал главный, – Снегурочка! Не дай бог такой на пути попадаться, – он озорно подмигнул валькирии, повернулся к Геннадию Борисовичу, – Давай по первой!? За Новый Год. За твою отставку!

– Не части, и не смешивай праздники. У нас что времени нет? – засмеялся бывший генерал, – Кому ты это у окна молился? Железного Феликса-то сняли.

– Сам посмотри.

Чекист встал, подошел к окну. Вздрогнул, на него смотрела Айно. В полном боевом наряде, с улыбкой в пол лица. Они встретились взглядом, и вдруг огромная нарисованная Айно задорно подмигнула ему, и сразу на сердце стало легче.

– Наливай командир. Как там деды говорили в армии. Год прошел…

– Да и хрен с ним! – озорно подхватил главный.

По Лубянке шла девушка. Обыкновенная девушка. Однако что-то заставляло всех проходящих обернуться ей вслед. Наверно потому, что она походила на Снегурочку. На прекрасную современную Снегурочку. В коротком дубленом полушубке. В меховой шапочке, из-под которой на плечи ей водопадом падали пшеничные волосы. В длинных сапогах мехом наружу, как было модно в этом году у молодежи. Она не шла, а танцевала какой-то колдовской танец. Будто змея, вставшая на хвост.

Девушка прошла мимо Детского Мира, помахала кому-то рукой и пошла дальше. Посмотрела на здание Политехнического музея, смешно хлюпнула носом. Зашла в церковь Святого Георгия, поставила свечу у иконы Богоматери и вторую у Победоносца. Вышла и все так же танцующим шагом свернула в переулки. Заглянувший в переулок молодой человек, увидал только бегущую по пустому тротуару поземку и тающий на глазах силуэт кошки.

Прощальный танец змеи был окончен.