Евангелие от Иоанна. Комментарий

Ст. 31 – Берите Его сами и судите по своему закону, – сказал им Пилат – Возможно, в словах Пилата заключен сарказм: он понимает, что обвинители хотят для Иисуса смерти, но без его санкции не могут Его казнить. Так почему священники ведут себя так дерзко? Мы не имеем права предавать кого-либо смерти, – возразили они – Эти слова вызывают споры. Есть данные, что право предавать смертной казни было отнято римлянами у Совета за сорок лет до разрушения Храма, то есть в 30 г., хотя более вероятно, что еще раньше, со времени установления в Иудее римской власти, в 6 г. Так утверждается в Талмуде. Но в Мишне, древнейшей части Талмуда (II в.), есть, с другой стороны, целый раздел, касающийся самых разных видов смертной казни: сжигания, побиения камнями, удушения, обезглавливания. В Новом Завете рассказывается о смерти Стефана (Деян 7.57-60). В Деян 25.9-11 римский наместник предложил апостолу Павлу предстать перед судом Совета, но тот предпочел римский суд. Иосиф Флавий сообщает о побиении камнями Иакова, брата Господня. В Талмуде есть еще несколько примеров, когда смертный приговор был не только вынесен, но и приведен в исполнение. Правда, все эти случаи не являются непререкаемым доказательством: Стефан был казнен не по приговору суда, это был самосуд толпы; апостол Павел понимал, что его могут убить заговорщики; Иаков был предан смерти в то время, когда новый прокуратор Альбин еще не прибыл в Иудею, а после своего прибытия Альбин низложил за это первосвященника. Возможно, еврейские власти предпочли передать Иисуса римлянам потому, что у них не было достаточно оснований для объявления Иисуса богохульником или лжепророком. Но, может быть, им было даже выгодней уничтожить Его чужими руками. Они знали, что римляне распинали мятежников, а согласно широко распространенному толкованию Втор 21.22-23, повешенные (распятие есть форма повешения) были прокляты Богом (ср. Гал 3.13). Для этого против Иисуса следовало выдвинуть политические обвинения в подготовке мятежа против Рима и объявлении себя независимым от империи царем, что считалось изменой императору. См. Лк 23.2. Впрочем, появление мессианских претендентов, как правило, действительно сопровождалось восстаниями и в результате карательной экспедицией римских войск (см. 11.48, 50). В любом случае выдать Иисуса римлянам было, по их мнению, самым лучшим способом не только уничтожить Иисуса физически, но и погубить Его дело.

Ст. 32 – Это случилось потому, что должны были исполниться слова Иисуса, которыми Он давал понять, какой смертью умрет – то есть смертью на кресте (см. 3.14 и комментарий). Римляне так казнили мятежников и рабов. Еврейские религиозные власти, вероятнее всего, приговорили бы Иисуса к побиению камнями за кощунство (см. 19.7).

Ст. 33 – Пилат вернулся во дворец и позвал Иисуса – Обвинители Иисуса стоят снаружи, а Иисус находится внутри дворца. Ты «еврейский царь»? – спросил он – Этот вопрос предполагает, что политическое обвинение в адрес Иисуса уже прозвучало, хотя евангелист не упомянул об этом. Религиозный мессианский титул мало что говорил римлянину, и еврейские власти это прекрасно понимали. Иисус был представлен человеком, претендующим на независимую от Рима царскую власть, то есть мятежником. Римляне безжалостно расправлялись с теми, кто хотел отложиться от империи. Только язычник мог назвать Мессию еврейским царем, евреи называли Помазанника Царем Израиля (см. 1.49; Мф 27.42; Мк 15.32). Ты «еврейский царь»? – В этом вопросе сквозит недоверие. Пилат никак не мог ожидать, что предполагаемый мятежник выглядит так, как Иисус. 

Ст. 34 – Ты сам это решил или тебе рассказали обо Мне другие? – спросил Иисус – У синоптиков Иисус отвечает на вопрос, является ли Он еврейским царем, словами «Это ты так говоришь» и после этого замолкает. У Иоанна же диалог продолжается. На вопрос Пилата Иисус отвечает встречным вопросом. Пилат мог просто повторить то обвинение, которое он услышал от религиозных властей, и это значит, что он, как и те, на ложном пути. Но если он сам пришел к такому выводу, для него открывается возможность более глубокого понимания того, кто находится перед ним.