Евангелие от Ивана

— Могу писать и без лампы, в голове, — сказал он и сел за стол.

— Я хотела сказать, чтобы ты был со мной, а не с настольной лампой.

— Я всегда с тобой, солнышко мое. Буду даже тогда, когда меня не будет. На этом свете, — произнес Иван Петрович не с горечью, а с сильным предчувствием чего-то нехорошего.

Даша подскочила к нему и заключила в свои объятья. Он почувствовал, как упали на его грудь несколько горячих слезинок, и услышал ее умоляющий голос:

— Не надо так говорить… Не надо… Если тебя не станет, я наложу на себя руки. Без тебя у меня не было жизни. И не будет. Нам же сейчас хорошо вместе, ведь хорошо?

— Очень хорошо, родная моя.

— Так давай же сохраним это как можно дольше.

— Если честно-честно, то я никогда не был так счастлив, как с тобой. Вот это и пугает меня.

— Тебе страшно, что нам хорошо вместе? Вот дурачок.

И тут в дверь позвонили. Они затаились, теряясь в догадках, кто бы это мог быть. Может, ошиблись? Но Иван Петрович знал, что не ошиблись. Позвонили еще раз, требовательней. «Милиция?» — прошептала Даша. Он молча отрицательно покачал головой и стал подниматься.

— Наина, открой! Ми хорошо знаем, что ты дома. Открой, иначе выбьем дверь! — требовал голос за дверью.

Иван Петрович хотел было крикнуть, что тут нет никакой Наины, но Даша зажала ему рот рукой и прошептала: «Это моя кличка», а сама приблизилась к двери и сказала:

— Майкл, уходите. Если не уйдете, я вызову милицию.

— Ха, она визовет милицию! Ми знаем, кого ты прячешь у себя. Это ми вызовем милицию, если ты не откроешь. Пускай вийдет он, ми поговорим как между мужчинами.

Иван Где-то рывком рванул дверь. Там было трое, все в шляпах. Один постарше, с бородой и очках, двое остальных — еще безусые мальчишки, с обильными угрями на коже.

— Кто тут желает со мной поговорить по-мужски? — спросил Иван.

— Ты возьми свой характер в руки, а я тибе предложу. Ми платим в десять раз больше, чем ты платишь Наине. Всего за один час. Не жидись, — пошутил Майкл, — ее не убудет. И не прибавится, поскольку ми с презервативами… — и тугим пузцом принялся оттеснять его в комнату.

Перед глазами мелькнула картинка: эта троица ползает по прекрасному телу Даши, и рука сама нащупала швабру за шкафом — накануне вместо зарядки протирал пол и рука запомнила, куда ее поставила. Швабра хорошо легла Майклу на плечо, при этом то ли сама хрустнула, то ли кость гостя. Потом с оттяжкой угощала юных развратников, которые шустро сыпанули вниз, предусмотрительно взяв в руки шляпы. У Майкла же шляпа слетела, обнажив загнутые короткие рога, уложенные вокруг головы, как женские косы, и пока он вертелся в поисках головного убора на площадке, правая нога Ивана Петровича сама приложилась к его обвислому курдюку. Потом, когда шляпа нашлась, и Майкл грузновато потрусил вниз по лестнице, правая нога продолжала наносить чувствительные штрафные удары. А шваброй норовил дать ему по рогам.

— Ой, экстремист! Ой, террорист! Ой, ой, как же мине больно, ой, поц — проститутку пожалел! — причитал Майкл, не ожидая, что в ответ на «проститутку» швабра придется ему по другому плечу и что ему вместо любовных утех придется месяца полтора попариться в гипсе. И на голове носить вместо шляпы тюрбан — все же швабра прошлась по рогам, и было такое ощущение, что после удара один рог хрустнул. «Под хасидов косят окаянные!» — кипел Иван Петрович, изгоняя чертей из подъезда известного комсомольского дома напротив типографии Госзнака.

Вернувшись, он, все еще разъяренный, спросил у Даши:

— Что еще за Наина такая? Может, у тебя еще какие-то псевдонимы есть, так скажи.

— Не только же людям искусства положены псевдонимы, — насмешливо ответила она. — Когда он в библиотеке спросил, как меня зовут, то я в шутку назвалась Наиной. А потом это стало панельной кликухой.

— Мерзавцы, — продолжал возмущаться он.

— Как он сказал: «Возьми характер в руки?»

— Не цитируй!

— Дело не в цитировании, а в том, что у нас на сборы минут пять. Потому что через десять минут тут будет милиция.

— Мне не привыкать.

— А если не милиция?

— А кто же, если не милиция?

— Вот уж точно, что ты явился к нам с того света.

Даша оказалась права. Взяв с собой самое необходимое, они покинули дом и спрятались в кустах. Вначале к дому подъехали два джипа, сверкающие никелем. Из них, как тараканы, высыпали боевики в масках и с короткими автоматами — ринулись сразу в подъезд. Раздался треск выбиваемой двери. Свет в комнате Даши вспыхнул, в окне заметались тени. Донесся звон уничтожаемой посуды. Когда погром закончился, и боевики неспешно спускались к своим «черокам», во дворе, неспешно пофыркивая, появился милицейский «уазик». Из него, Иван Петрович голову мог дать на отсечение, важно вывалился капитан Хорьков, с каждым из бандитов церемонно обнимался, а потом сказал им так громко, что и беглецы услышали:

— Не уйдет. От нас, братва, еще никто не уходил.

И самодовольно засмеялся, втискивая тело в «уазик», который по-прежнему недовольно пофыркивал и подрагивал кузовом.

Глава тридцать вторая