Евангелие от обезьяны (СИ)

За этим идиотским разговором мы минуем входные турникеты, приложив к ним магнитные пропуска, и замираем перед дверями на удивление тормознутого корпоративного лифта. Двери открываются, двери закрываются; реликтовый агрегат, который вот уже лет десять обещают заменить на новый, начинает натужный путь вверх, подрагивая на тросах и издавая заунывный кошачий вой.

– Ты очень невежлив по отношению ко мне, – шутит Эраст. – Если ты не прекратишь вести себя столь гнусно, я буду вынужден втоптать тебя в грязь.

– Хорошо, Эрик, – соглашаюсь я. – Ты мне скажешь, где прячется Азимут, а я за это покажу ему твой убогий сидюк. А если повезет, то и вовсе приведу его в один из этих гадких кабачишек на твой сет. Вдруг он услышит и проникнется.

– Хм, это будет сложно, – вдруг серьезнеет Пороков. – Его уже ищут спецслужбы.

– Ну и что? Было бы странно, если б не искали.

– А то, что найти не могут. Где уж мне-то?

Когда-то Эрик, пока не деградировал до профнепригодности, работал в «Коммерсанте», откуда его выгнали за вопиющее даже по васильевским меркам пьянство и постоянные срывы всего, что только можно сорвать в периодическом издании. С тех времен у него остался какой-то инсайд в онистских кругах, с которым он до сих пор периодически общается. Специфика его нынешней работы такова, что ему вряд ли когда-нибудь понадобятся информаторы из числа силовиков; но я подозреваю, что ситуация слегка изменилась. Я не без оснований предполагаю, что Эрик, как человек трусливый и по жизни конформист, отрабатывает долги и платит людям добром за добро; поэтому в случае возникновения опасности антиправительственной публикации он, например, обязан вовремя поставить в известность старших товарищей, чтобы те успели воспрепятствовать экстремизму и розжигу розни. В журналах типа «Гедониста», правда, ничего политического не может быть априори; но вдруг решат изменить концепцию или, к примеру, ввернуть неправильную шутку.

На пятом этаже лифт останавливается, звякнув неприятным офисным jingle-bells. Нашу компанию разбавляет Толя Болдырев – двадцатилетний подтянутый стажер редакции «Колес», отличник-журфаковец из разряда людей-энерджайзеров настолько позитивных, что их хочется убить. Студент помнит наизусть почти всю дискографию Pixies и The Cure, читает самиздатовский зин «Паддингтон», поет в какой-то панк-группе и дружит с художниками-гигеровцами. Половина его рабочего дня уходит на то, чтобы скачать на funkysoul.com свежее демо каких-нибудь гаражных пост-рокеров, которых кроме него во всем мире знает человек пятьдесят; вторая половина посвящена поиску следующих таких же ребят в мегабайтах всемирного DIY-шлака, дабы потом по каким-то своим критериям произвести их в очередные рыцари андеграунда. Занятно, что столь чистая подростковая тяга к неформату абсолютно противоестественно сочетается в нем со столь же подростковой страстью к автомобилям. Последняя подогреваема еще и тем фактом, что права Болдырев получил совсем недавно и до сих пор ждет первого своего тест-драйва с тем же маниакальным вдохновением, с которым семиклассник ждет потери девственности. И хотя своего собственного авто у него пока тоже нет, свежеиспеченные права всегда при нем – на случай, если кто-нибудь из старших товарищей напьется на работе и потребуется экстренная замена тестирующего водителя. Таких случаев не было ни разу за все время существования издательского дома (мы хоть и пьяницы, но грань знаем), однако студент уверен, что ему обязательно повезет. Само собой, такой безоблачности приоритетов я завидую черной завистью, и оттого убить Толю мне хочется еще сильнее, чем остальным.

За пять этажей между отделом кадров и репро-студией – конечными пунктами Толиного маршрута – я успеваю узнать, что это именно он звонил мне во время возлияния в Шантильи. Говорит – хотел осведомиться, как новый XJ держит трассу, ну и вообще. Уверяю его, что держит охуительно, и обещаю при возможности рассказать подробнее. Он вскидывает вверх большой палец, орет «ништяк» и растворяется в коридоре. Можно продолжить: наши редакции на двадцатом, у нас еще десять этажей.

– Когда ты уже успел обсудить с ними это, Пороков? – спрашиваю презрительно, пытаясь скрыть интерес к теме. – Он же вернулся только вчера.

– Это ты так думаешь, – склабится Эрик. – На самом деле он заявил о себе вчера. А приехал неделю назад.

– Приехал? Откуда?

– Этого никто не знает. Известно только, что возвращался через Украину и пересек границу пешком через КПП «Бачевск». Там его прошляпили, поняли только потом, когда загнали видео с камеры в комп. Но он к тому моменту уже успел как следует потеряться – ни слуху, ни духу.

– Погоди, погоди, какое такое видео? В какой, на хрен, комп?

Пороков смотрит на меня, как на идиота. Видимо, ему невдомек, что на чашечку водки к онистам заглядывает далеко не каждый его коллега, и потому не всем известны основные принципы работы силовых ведомств.