Евангелие от обезьяны (СИ)

Я, пока не влился в этот мрак окончательно, пытаюсь отмотать пленку назад и понять, насколько велика вероятность, что меня отследили. При всей моей паранойе мне кажется, что пока все спокойно.

Нет, честно. Без ложной скромности. Верите вы или нет, но самой подозрительной вещью, с которой я столкнулся в процессе организации нелегального подземного тура в мусульманскую зону, стало столкновение с Пороковым у дверей лифта: я входил, он выходил. Под тонкой лапкой Порокова болталась смешная профурсетка с дакфейсом и силиконовой грудью, которую он волок на пробный кастинг в переговорную комнату «Новосибирск»: лицо Порокова, как мне показалось, слишком долго смотрело в мою сторону, поворачиваясь против часовой, пока мы проходили мимо друг друга. И все; после этого все было пучком, тишь да гладь. В процессе движения по МКАД я специально ускорялся и перестраивался из ряда в ряд, резко, быстро и по-шахматному. Но ни одна машина не повторяла мои маневры в зеркале заднего вида, ни одна. Вот тебе и Общенациональная Инквизиция, блин. Не зря блоггеры и творческая интеллигенция так стебали в интернете аббревиатуру ОНИ, когда эту одиозную службу создали на базе старого советского КГБ. Абсолютно по делу рифмовали онистов с онанистами: и там, и там много суеты и пота, а результат такой, в каком стыдно признаться.

Однако сие не есть повод радоваться, и я далек от оптимизма и самолюбования. Да и сама благость картинки – вернейший повод для подозрений. Есть ведь еще стопроцентное палево в виде GPS-навигатора, в подобных тачках входящего в штатную комплектацию (и кто бы мог подумать, что это может быть минусом). Я, конечно, все сделал правильно: бросил «Ягу» на самой глубокой подземной парковке в двух кварталах от люка и вытащил аккумулятор из мобильника. Но все равно: держи ухо востро, факин нигга. То еть тьфу, пардон: факин дигга.

Сейчас я нахожусь в единственном месте в Москве, куда не доходит жара и вонь горящих торфяников. Под моими ногами, обутыми в плавно перетекающие в костюм ОЗК сапоги, хлюпает жижа, и я знаю – я видел ее раньше, – что это самая чистая московская жижа, ну или, как минимум, одна из. Жаль, что не нашелся фонарик. Это ведь и вправду красиво, потому что самые красивые московские воды всегда текли под землей. И при Екатерине, и после.

Очень давно, еще даже до того, как на Манежке построили тот самый злополучный торговый центр, в котором ингуши-лезгиночники порезали горло сыну ониста Сидорова и начали третью мировую войну, – очень давно мы, гуляя пьяные по Моховой, попали на огороженную желтым забором стройку, совсем маленькую, всего-то двадцать на двадцать. И обнаружили там ад, оказавшийся раем.

Между Манежем и «Националем», посреди стройки у старого корпуса МГУ, охраняемой пьяными спящими сторожами, зияла вертикальная отвесная шахта метров десять в глубину; по стенке – ступеньки-скобы. Ну конечно, мы спустились вниз.

И вот там я впервые увидел воды Неглинки. Они сначала бежали неглубоким ручейком под рельсами, собранными для отвоза пород на вагонетках черт знает откуда черт знает куда, мы не всматривались; а потом собирались в озерцо пара на пару метров. Строители обложили его сверху досками – но так, что между ними и поверхностью озера оставался еще метр в высоту. И самое необъяснимое, самое иррациональное: под этими досками пустили проводку и навесили штук пять стоваттных матовых ламп. Зачем???

То есть вы понимаете, да? Под землей в ста метрах от Кремля вы видите дощатый настил, меж половиц которого струится кислотный люминесцентный свет от этих самых лампочек. Вы, разумеется, отковыриваете одну из досок. И видите ярко-синее озеро, тем светом озаренное; и нет в мире ничего чище и прекраснее этого озера.

Верите вы или нет – это было самое красивое, что я видел в своей жизни. После брейк-данса на краю Триумфальной арки.

Потом вы запомните его на всю жизнь, это озеро. Оно станет одним из лучших ваших воспоминаний. И вы уже ничего не сможете с этим сделать. Все дело в чистоте, которая слишком редка.

Понимаете, мы ведь совсем не думали о том, что попали на секретную стройку, когда онистская шваль прокладывала тоннель от Кремля, чтобы в случае чего было легче рвать когти. Это сейчас я понимаю, почему на выходе проснувшиеся сторожа попытались забить нас ломами и спасло нас лишь наше количество и отсутствие у сторожей мобильников. А тогда мы списали все на делириум тременс, посмеялись и продолжили вакханалию.

– Сегодня мы получили от Господа наглядный урок, – объяснял позже Азимович где-то в районе еще не застроенной Шемякиным Болотной площади, пьяный в дым и обвиваемый двумя или тремя гибкими станами юных потаскушек. – Мы собирались спуститься в ад, а оказались в самом красивом раю из всех, что можно найти в сега-мега-говно-урбане вроде столицы нашей унылой страны. Мы не знаем, что есть хорошо и что есть плохо, но мы должны дать нам это показать. Златые россыпи порой лежат под самыми засранными Авгиевыми конюшнями, надо лишь позволить перлам жемчужным быть увиденными.